Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2007/11/19/136249

Ведомости / Понедельник 19 ноября 2007

Живой музейный экспонат, доставленный в Москву и Петербург фондом «Музыкальный Олимп» (а они если уж везут, то везут тяжеловесов), поиграл публике Бетховена и Шумана. Степенно улыбался, почтительно кланялся. Бисы объявлял на правильном русском языке. Одним из них была «Венгерская мелодия» Шуберта — единственный номер, где со сцены в зал вдруг полилось непосредственное живое чувство. Большая же часть программы была хвалой могуществу музыкального разума.

Фотографировать гастролер себя запретил, но вообразите себе за роялем Иннокентия Смоктуновского. В каждом деле есть интеллектуалы, интеллектуализм Шиффа внушает просто трепет.

Трудно вспомнить пианиста, чей звук был бы столь начисто лишен прелести, красоты и очарования. Сухие, плоские ноты складываются в деревянные, крепко сколоченные аккорды. Проворство рук — вполне кабинетного уровня, от нечистых октав страховки нет. Цикл Шумана «Бабочки», считай, провалился — куда делось его поэтическое дыхание? Но с первых же нот 28-й сонаты Бетховена музыкант схватил и повлек за собой зал. Возведенная им конструкция, в сочетании основной линии и отступлений, интровертных глубин и вселенского объективизма, была безупречной. Могучая власть целого, схваченного крепким мозгом, продиктовала свою волю всем частностям.

В 21-й сонате (Waldstein, по нашему «Аврора») иные замедления казались произвольными, но к тому времени Шифф уже взял кредит доверия. Интересно было слушать и Фантазию до мажор Шумана, внутрь которой игрок словно поместил стремительно разворачивающуюся пружину. «Арабески» Шумана вновь разочаровали скудостью звука.

Кто знает, может быть, Андрашу Шиффу надо было стать органистом или цимбалистом?.