Ведомости / Пятница 24 октября 2003

        Когда Владимир Юровский впервые выступил в прошлом сезоне с РНО, успех был столь очевиден, что руководство оркестра поспешило заключить с ним новые контракты. При том что стало очевидно и другое: молодой маэстро, уверенный в себе (а его стремительная карьера дает к тому все основания) , не намерен заниматься популизмом и делать скидки для московской публики. Его позиция внушает уважение: к нашему слушателю, благодарному и отзывчивому, но не слишком образованному, он относится как к равному - как к слушателю любой западной страны. Большой зал Дома музыки, куда московский меломан только начинает протаптывать дорожку, на концерте был далеко не полон - но маэстро это абсолютно не смущало: капля камень точит, а планка высокого вкуса и репутация мастера рано или поздно соберут правильную аудиторию.

        Концерт состоял из двух контрастных по стилю отделений. В первом звучал Арво Пярт - один из немногих композиторов - советских эмигрантов, чья европейская слава началась в конце 70-х и продолжается до сих пор. В качестве эмблемы пяртовского стиля прозвучала композиция Arbos (1981) - скупая, лапидарная пьеса для нескольких медных и ударных, звучащая, как математическая формула. Затем оркестр вышел в полном составе, чтобы исполнить вместе с певицей Патрицией Розарио одну из новых композиций Пярта - 30-минутное псалмопение Como cierva sedienta. .. (1999). Певица родом из Индии, псалмы пелись по-испански (сочинение написано по заказу фестиваля на Канарах) , музыку композитора-эстонца играл русский оркестр под управлением гражданина мира. Арво Пярту, в разных сочинениях обращавшемуся и к латинской, и к русской религиозной традициям, и к моделям Востока, между тем совершенно чужд пестрый интернациональный микст в духе world music. Его стиль, аскетичный, благообразный, сознательно выстроенный на основе элементов музыки средневековья, замкнут и чист. Однако и раньше сквозь него порой пробивалась горячая южная интонация. В псалмах на испанском языке она расцвела особенно, а вся постройка опуса выросла на сознательном и весьма противоречивом соединении строгости и страстности. Объединить их должно было адекватное, прочувствованное исполнение. Того и другого в избытке хватало у певицы, хотя ее скромному камерному голосу было отчаянно трудно в глуховатой акустике Дома музыки. Для оркестра же сама музыка оказалась слишком непривычной: формально откликаясь на точный жест Юровского, оркестр (или, во всяком случае, его половина) выражал откровенное непонимание исполняемого текста. Некоторые музыканты, считая музыку, видимо, слишком простой, играли со скучным видом, откровенно развалясь на стульях. Очевидно, чтобы играть Пярта в стиле, нужны не только репетиции, но и солидный опыт знакомства с музыкой, выходящей за рамки классико-романтической традиции.

        За эти рамки совершенно не вышла музыка Александра Цемлинского, сыгранная во втором отделении, - написанная почти за 100 лет до псалмов Пярта. Австрийский композитор первой трети ХХ в. у нас мало известен - хотя совсем недавно Геннадий Рождественский исполнял в Москве его Лирическую симфонию 1924 года. Юровский выбрал произведение много более раннее - симфоническую поэму "Русалочка" (1905) , живописующую морские глубины, сказочную любовь и чудесное преображение неразвитой души. В поэме Цемлинского немало оркестровых эффектов, ее форме присуще большое дыхание, интонациям - несомненная искренность. Вредит "Русалочке" мелодическая неяркость - и особенно то обстоятельство, что лучшая тема поэмы (по совпадению, конечно) однозначно напоминает одну из тем Пятой симфонии Чайковского. Однако Цемлинский все расставил на свои места - разобщенные в Пярте, оркестр, дирижер и слушатель теперь слились в едином переживании. И даже акустика Дома музыки пусть и не явила идеала, но дала знать, что хорошему дирижеру она вполне подвластна.

Современные русские композиторы: Арво Пярт