КоммерсантЪ / Среда 19 февраля 1997

Строго говоря, вышеприведенный подзаголовок оказался верен лишь наполовину -- публика была вполне подготовлена ко всему, что ей довелось услышать в это вечер. Более того, постоянным слушателям Алексея Любимова были хорошо знакомы почти все составляющие программы, в том числе фантазия Карла Филиппа Эммануила Баха "Чувства Карла Филиппа Эммануила Баха", сочинение 1787 года, одно из первых доромантических произведений, где музыка декларировала свою претензию на открытое выражение персонального чувства.

Чтобы исполнять его двести лет спустя, необходимо соблюдать регламент и манеры ушедшего времени, в чем Любимов известный мастер; интереснее, что теми же манерами он сопроводил и мини-ретроспективу авангарда, исполненную им в первом отделении. Даже пьесы Джона Кейджа для подготовленного фортепиано (они прослаивали все отделение) Любимов играл чуть иначе, чем раньше, более галантно, менее механично; играл, как и все остальное, превосходно, разве что не задалась пара скачков как раз в "Таинственном приключении".

Что касается заголовка, то весь концерт вернее было бы назвать "Элегией": достаточно сказать, что так назывались целых четыре номера программы -- "Элегия" Клода Дебюсси (1915), "Элегия" Валентина Сильвестрова (1967) и две "Элегии" из цикла "Ступени" (1983) того же автора. К ним можно добавить "Ностальгию" Тиграна Мансуряна (1976) и "Прощание (русская песня)" позднего Ференца Листа, которого Любимов давно уже включил в круг авангардных композиторов. С беспокойством думаю о том, что подобный подбор -- не одно лишь желание придать концертной программе единство замысла, но и, говоря языком Карла Филиппа Эммануила Баха, "чувства Алексея Любимова".

Спору нет, к такого рода чувствам в среде наших прославленных новаторов последнее время пришлось привыкнуть. Печальнее, если эти чувства владеют ими на пороге безусловно нового дела. В этом году в Консерватории учрежден междукафедральный факультет исполнительского искусства, и Любимов назначен его деканом. В числе педагогов -- Наталия Гутман, Александр Рудин, Марк Пекарский и более молодые, как Назар Кожухарь. Идея -- учить лучше, а кроме того -- учить старинной и современной музыке наряду с классическим мейнстримом. Во втором отделении концерта, где звучал вокальный цикл Валентина Сильвестрова "Ступени", можно было увидеть некоторые черты этого доброго начинания: цикл пела молодая оперная певица Яна Иванилова, ранее в близких отношениях с современной музыкой не состоявшая.

В середине 70-х годов Валентин Сильвестров написал свой основной опус -- "Тихие песни", в котором противопоставил прежде любимому, а теперь никчемному авангарду двухчасовое дление русской романсовой интонации. Как бывает, радикальный жест породил шлейф -- в нем и написан цикл "Ступени", более короткий и употребимый в концертной практике. Однако, приступив к любому из этих циклов, певец должен позабыть, что он певец: никакого крупного звука, контрастов, актерства -- только тихое пение на грани бытового напевания, чистая интонация и вслушивание в стихи Баратынского, Пушкина, Тютчева... Яна Иванилова, проявив редкое послушание и серьезность, авангардный политес соблюла идеально. Конечно, хотелось бы, чтобы артистка нового круга и нового времени, вступая в музыку, на которой поседело целое мощное поколение, несла бы в себе и новое понимание этой музыки. Или ждать этого еще рано, или мешал как раз авторитет Алексея Любимова, игравшего музыку Сильвестрова едва ли не от первого лица.

В последнее десятилетие на сцену вышло новое поколение и принесло с собой новый способ понимания и исполнения Шостаковича. Очередь -- за советскими авангардистами. Их музыку скоро будут играть и петь уже не ровесники и сподвижники, а те, кто в соответствующую историческую эпоху радостно ходил под стол пешком. Тогда отступят на задний план ценности круга, мифы и святые воспоминания. Останутся только тексты. Тут и станет понятно, какие из них выдержали испытание временем.

Современные русские композиторы: Валентин Сильвестров