Ведомости / Вторник 09 декабря 2003

        Островной композитор, на плечи которого легла нелегкая миссия восстановить престиж британской композиторской школы после двух веков небрежения, имел особую историю творческих отношений с Россией: дружба с Шостаковичем, совместное музицирование с Рихтером, сотрудничество с Ростроповичем, русские постановки опер. В юбилейный год его музыка стала еще чаще попадать в наши концертные программы, прозвучала она и на фестивале Владимира Спивакова (британский тенор Тоби Спенс спел вокальный цикл "Озарения"). В Петербурге прошел небольшой цикл, в котором принял участие Мстислав Ростропович: сам он, правда, не играл, но дал мастер-класс по музыке Бриттена молодым виолончелистам.

        В рамках того же цикла в обеих столицах прошли концерты, лидером которых был пианист Алексей Гориболь. Бриттен был поставлен в контекст от Перселла до Леонида Десятникова и Дмитрия Рябцева. Последний написал новое сочинение, посвященное Бриттену и Питеру Пирсу, другу жизни композитора и идеальному исполнителю его теноровых партий. Наконец, Гориболь и партнеры записали, а петербургская фирма Record One выпустила монографический альбом-диск Бриттена – первый, сделанный русскими силами.

        На первом диске альбома два камерных вокальных сочинения, объединенных темой "мальчика как жертвы". Кантата The Golden Vanity ( "Золота тщета") исполняется детьми, но предназначается скорее взрослым. Веселая баллада про моряков и турецких пиратов разыграна в лицах – юные участники петербургского хора мальчиков училища им. Глинки задорно изображают капитана, боцмана и печального юнгу, которому суждено спасти всех, но погибнуть, будучи преданным спасенными товарищами. В кантикле "Авраам и Исаак" Бог сохраняет отроку жизнь; здесь поют не герои, а высшие силы, представленные двуглавым дуэтом тенора Марата Галиахмета и контратенора Дмитрия Попова. Бриттен пользуется скупыми средствами; его язык прозрачен, строг и чист, а эмоция поднята над обыденностью. В музыке дышат печаль и восторг перед надчеловеческой природой – будь то морская стихия или воля грозного Бога.

        В инструментальных циклах, представленных на втором диске, главенствует природа инструмента и личности, что держит инструмент в руках. Не страшась вступать на территорию Ростроповича, для которого написана Виолончельная соната, Борис Андрианов демонстрирует солидный технический арсенал – от мощно звучащих пассажей до бесплотных флажолетов – и контролируемый темперамент. В Lachrymae, где Бриттен фантазирует на темы композитора XVII в. Джона Дауленда, со вкусом солирует альтист Андрей Догадин. Шедевр на этом диске – Temporal variations ( "Светские вариации"). Казалось бы, это всего лишь сюита для гобоя, подобная старинной, но ей придан немалый смысловой объем: рядом с маршем, вальсом и полькой есть не только хорал, но и "Торжественное слово" и даже "Угроза". Драматическую интригу вещи с истинным актерством и безукоризненным мастерством воплощает гобоист Алексей Огринчук. Вообще, галерея молодых солистов, сделавших вклад в это издание, внушает гордость за русскую школу. Но главное достоинство – ансамбль, непременным участником которого является Алексей Гориболь. Лидер и душа проекта, он чаще держится в тени, отчего его рафинированная игра еще более очаровывает. Аннотации, тексты которых сочетают научную точность и поэтическое чувство, написаны петербургским музыковедом Людмилой Ковнацкой. В целом весь уровень проекта – от исполнения до дизайна – соответствует избранному предмету. Англичанин Бриттен, изощренный в чувстве, но всегда остающийся в рамках культурного вкуса, русскими исполнителями оказался прочитан от первого лица, как композитор-родственник.

Современные русские композиторы: Леонид Десятников, Дмитрий Рябцев