Ведомости / Четверг 26 июня 2003

Оба маэстро, приглашенные Валерием Гергиевым на свой фестиваль, принадлежат к его же или даже к следующему дирижерскому поколению. Финн Эса-Пекка Салонен (р. 1958) моложе Гергиева на пять лет, британец Джонатан Нотт (р. 1962) - на девять. Оба хорошо известны в мире, хотя и в разной степени. Салонен уже лет как десять входит в когорту топ-дирижеров мира, руководя Лос-Анджелесским филармоническим оркестром, записываясь для Sony Classics, а теперь и для Deutsche Grammophon. Кроме того, он еще и композитор, чья музыка чаще всего звучит в его же дирижерских программах. Джонатан Нотт известен на порядок меньше, но и у него хороший послужной список: Кембриджское образование, сотрудничество с Берлинским филармоническим оркестром, руководство виднейшим ансамблем современной музыки Ensemble Intercontemporain.

Эса-Пекка Салонен дирижировал в российских столицах оркестром Мариинского театра, а Джонатан Нотт привез с собой Бамбергский симфонический оркестр, которым тоже успешно руководит. Марка гергиевского фестиваля теперь не обходится без такого компонента, как современная музыка, и оба маэстро включили в свои программы новейшие сочинения. Салонен исполнил свою свежую композицию Insomnia ( "Бессонница") - объемистую пьесу для большого состава оркестра (даже с вагнеровскими тубами) , полную упругих ритмов, динамических эффектов и терпких гармоний. Написанная более чем профессионально, "Бессоница" все же являла собой образчик "дирижерской музыки" - той музыки, где блестящее использование оркестровых средств и умело высчитанная кривая эмоционального восприятия подменяют собой оригинальный структурный или концептуальный замысел. Приятная для нас особенность в музыке Салонена - это то, что в ней отчетливо слышны русские влияния: от "Половецких плясок" Бородина до "Весны священной" Стравинского.

Именно "Весну священную" и продирижировал Эса-Пекка Салонен во втором отделении. Надо отдать должное его мастерству и тому, как повиновался финскому дирижеру оркестр Мариинского театра, привыкший исполнять эту вещь под управлением Гергиева. Однако всестороннего прочтения партитуры Салонен не предложил: ритуальные "картины языческой Руси" превратились в 40-минутную демонстрацию недюжинного темперамента дирижера. Оркестр грохотал и взрывался как бешеный - между тем многие места, таинственные, завораживающие и затаенные, были сыграны рыхловато и как бы между прочим. Удачей программы стал только Первый концерт для фортепиано с оркестром Шостаковича, где Салонену удалось объединить в безупречном ансамбле оркестр, пианиста Александра Торадзе и трубача-солиста Константина Барышева.

Джонатан Нотт открывал свою программу недавним сочинением Дьердя Лигети - Концертом для валторны с оркестром. 80-летний Лигети, классик авангарда старой закалки, в отличие от Салонена не проявил абсолютно никакой заботы о широком слушателе. Его концерт - умозрительный экзерсис, состоящий из нескольких коротких частей, в каждой из которых демонстрируются способы сочетания современной хроматической валторны (солировала Мари Луиза Нойнекер) с четырьмя натуральными, "аутентичными" валторнами, а партия камерного оркестра служит лишь приправой. Лабораторный опус Лигети, достойный какого-нибудь специализированного фестиваля, не был идеально сыгран, оказался к тому же более чем лаконичен и предоставил публике лишь одну возможность - недоумевать в быстро наступившем антракте.

Недостаток минут и эмоций Джонатан Нотт компенсировал во втором отделении, заняв его масштабной (и по хронометражу, и по замыслу) Пятой симфонией Малера. Нотт дирижировал ясно и увлеченно, а по части темперамента не уступал Салонену. Проблемы были обратного свойства: если Салонен музицировал в шикарном столичном стиле, несясь на всех парах и пропуская детали, то Нотт только на деталях и фокусировался. В исполнении чувствовался провинциальный стиль, возникающий тогда, когда оркестр имеет много времени для репетиций, симпатичного лидера и неширокий кругозор. Бамбергские симфоники, коллектив хорошего класса, повинуясь Нотту, старательно разжевывали каждую ноту, то гремели, то замирали, двигаясь в час по чайной ложке и в результате ни на йоту не приближаясь к целостному замыслу Малера.

Обе звезды белых ночей, приглашенные Гергиевым, и Нотт, и Салонен, столь разнящиеся по методам, совпали в одном - в службе европейскому стереотипу последнего десятилетия. Этот стереотип - новая коммуникабельность, оттеснившая ныне культ традиции, стиля и хороших манер. Нынешние музыканты-исполнители (заодно с композиторами, режиссерами, художниками) стремятся вздувать эмоцию до бескрайних пределов, дабы проломить барьеры скуки и индустриальной отчужденности. Да, без этого не было бы современного искусства. Но не у всех (или не всегда) это получается. За любой эмоцией, вероятно, должно стоять некое осмысленное послание, не имея которого любой, кто берется за Малера или Стравинского, обречен в лучшем случае на внешний успех и дозу оваций, но не на содержательный результат.

Третий концерт фестиваля "Звезды белых ночей в Москве" состоится 26 июня. Венским филармоническим оркестром будет дирижировать Валерий Гергиев. В программе вальсы и польки Иоганна Штрауса, Патетическая симфония Чайковского.