Ведомости / Четверг 09 декабря 2004

Тема нынешнего, 24-го, фестиваля раскрывается в нескольких параллельных интерпретациях. Механизм “Отражений — метаморфоз” подробно иллюстрирует развернутая в залах Музея имени Пушкина выставка Пабло Пикассо. А в первых двух музыкальных программах фестиваля к теме принюхивались музыканты “Хаген-квартета” и “Хильярд-ансамбля” вкупе с саксофонистом Яном Гарбареком.

Выставка Пикассо — ярчайшее выражение авторского стиля. Ее экспонаты отобраны и сгруппированы по разделам: вот Пикассо фантазирует на темы негритянского искусства, вот он подвергает метаморфозам античность, вот подносит свое расколотое зеркало к Веласкесу, Пуссену, Кранаху. Однако кто бы ни стал его моделью — африканский идол или инфанта Маргарита, — художник демонстрирует прежде всего собственную узнаваемую манеру. Аналогия Пикассо в музыке существует — это Игорь Стравинский, методично работавший с чужими стилями и остававшийся самим собой.

Однако как раз Стравинского в музыкальной программе “Декабрьских вечеров” и нет. Значит, составители шли по другому пути: они искали те отражения и метаморфозы, что соответствовали бы нашему времени. Одна из его тенденций как раз кризис авторских стилей. Композиторы и музыканты стремятся искать связи между эпохами не в области “как”, а в области “что”. И рядом могут оказываться явления, подчас абсолютно непохожие на взгляд или на слух.

Это и произошло в концерте “Хаген-квартета”, открывшего фестиваль. Семейный ансамбль австрийских струнников, уже в четвертый раз приезжающий на “Декабрьские вечера”, включил в программу два сочинения, объединенные сакральным смыслом, — струнную версию одного из мотетов Жоскена Депре и Officium breve Дьердя Куртага. Мастер строгой полифонии конца XV в. и ныне живущий венгерский авангардист не просто встали рядом, а пролезли друг в друга: части их сочинений были сыграны вперемежку. Постройки Жоскена возникали и развивались во времени, и вдруг их долгое дыхание прерывалось вторжением лаконичных, рваных и колючих фрагментов Куртага. Сталкивались звучания, сталкивались объективный и субъективный миры — но в том и в другом чувствовалось стремление к одному и тому же духовному абсолюту, только у Жоскена — ясному, как данность, у Куртага — потерянному и едва ли досягаемому.

Гибрид Жоскена — Куртага в программе “Хаген-квартета” был обрамлен опусами, не содержащими прямых параллелей с фестивальной темой. Написанный тончайшими красками Квартет Равеля оказался исполнительским шедевром “Хаген-квартета”, Квартет Бетховена (третий из тех, что сочинены по заказу графа Разумовского) — качественным, но дежурным блюдом.

Другая же фестивальная программа была вся выстроена на одном дыхании — настолько, что не понадобился даже антракт. “Хильярд-ансамбль”, в третий раз выступающий на “Декабрьских вечерах”, привез партнера — Яна Гарбарека, раньше бывавшего в России только в компании джазменов. И четверка британских певцов, ветеранов в области исполнительства старинной музыки, и норвежский джазовый саксофонист относятся к одной конюшне — прославленной фирме ECM. В 1994 г. они записали совместный диск, названный так же, как и упоминавшийся опус Дьердя Куртага, — Officium. Название отсылает к одному из видов католической службы, апеллирует к возвышенным эмоциям и, что важно, предоставляет свободу для внутреннего заполнения. Officium, каким он предстал в Музее имени Пушкина, был заполнен идеально слаженным и бесплотным звучанием голосов “Хильярд-ансамбля”, к которому Гарбарек присоединял сочный голос своего саксофона. Здесь не было столкновения стилей, как в программе “Хаген-квартета”, — более того, вопрос авторства был последовательно снят: названия композиций и имена авторов не объявлялись и не печатались в программке. Различия эпох более не существовало: прошлое и настоящее сдвинулись. Старинные стили чередовались с чем-то более близким нашей эпохе, но внутренние контрасты между ними смазывались продуманной импровизацией Гарбарека — не настолько интересной в композиторском смысле, чтобы она могла образовать некий авторский стержень.

Обе программы, с которых начались “Декабрьские вечера”, четко зафиксировали современную тенденцию к диалогу культур поверх авторства, на основе по-разному понимаемой “новой религиозности”. Теперь не произведения пишутся, теперь создаются программы и записываются концептуально составленные диски. У них непростое будущее — закрепиться в веках в качестве шедевров, сравнимых с авторскими отражениями и метаморфозами Пикассо.