Ведомости / Понедельник 22 марта 2004

Спектакль назван "музыкальной драмой". Это не совсем верно, поскольку музыкальная драматургия и вообще какое-либо музыкальное развитие в спектакле отсутствуют. Раймонд Паулс написал набор мелодий и сам же наиграл их с группой музыкантов. Мелодии хорошие, запоминающиеся. Режиссер Алла Сигалова перетасовала фонограммы, как колоду карт. Поэты Елена Сигова и Владлен Дозорцев написали слова. Вот и вся драматургия. Для концерта Лаймы Вайкуле хватило бы с лихвой. Для спектакля не хватило. Некоторые мелодии пришлось гонять по третьему-четвертому кругу. Пришлось добавить Фрэнка Синатру. Для кульминационной сцены музыки не нашлось - Кабирии и подлецу-бухгалтеру пришлось объясняться словами.

Если бы не последнее обстоятельство, спектакль можно было бы назвать мюзиклом. Но его играют артисты драматического театра. Артисты хорошие, талантливые - но драматические. Для драматических артистов они танцуют и поют очень прилично. Правда, за пением и танцами люди ходят не в Театр им. Пушкина. Конечно, артисты еще играют, но для игры требуются внятные внутренние мотивы, заданные режиссером. Никаких мотивов режиссер не принес: все сцены, где зритель должен проливать требуемую слезу, являются инсценировками феллиниевского фильма.

Нет ничего плохого в том, чтобы сделать из "Ночей Кабирии" театральный спектакль или даже киномюзикл (именно так и поступил в 1969 г. Боб Фосс, поставивший "Милашку Чарити" на тот же самый сюжет). Но, отказываясь от зрительного ряда Феллини, от музыки Нино Роты, от сцены поклонения Мадонне и многих других сцен, автор спектакля, по идее, должен был найти равноценную замену. В поисках этой замены Алла Сигалова набрела на "Дорогу" - соседний фильм того же Феллини. Мотив трубы, придуманный Раймондом Паулсом для "Ночей Кабирии", вольно или невольно апеллирует к аналогичному мотиву трубы, придуманному Нино Ротой для "Дороги". В спектакль введены образы уличного представления. А талантливая молодая актриса Александра Урсуляк, заслуживающая лишь самых добрых слов, играет Джульетту Мазину в двух лицах - порой улыбается улыбкой Кабирии, но чаще трогательно сутулится, таскает барабан и ковыляет носками внутрь. Она бы напоминала клоунессу Джельсомину, если бы еще больше не напоминала саму Аллу Сигалову.

К плюсам спектакля нужно отнести его оформление. Тут поработали мастера - художник по свету Глеб Фильштинский, сценограф Александр Орлов. Последний придумал киноэкран с тенями (уместный привет Феллини) и эффектную конструкцию - вертящийся покатый круг, метафорически изображающий колесо Фортуны. Впрочем, этот образ мог бы подойти многим спектаклям, где речь идет о чьей-либо нелегкой судьбе. Столь же внешний ход совершила и Сигалова: Кабирию и ее подруг, уличных проституток, она переселила в кабаре-бордель. Этот ход, теперь уже в сторону упомянутого Боба Фосса, прибавил оправданий многочисленным зонгам, которые подолгу распевает и отплясывает молодая команда пушкинского театра.

Нет слов, опыт музыкального спектакля пойдет актерам в их профессиональную копилку. И все же их работа оставляет впечатление вымученности. В спектакле нет ничего сегодняшнего, что стало бы своим для живых и современных молодых людей. Алла Сигалова не раскрыла новое поколение, она смогла лишь протранслировать в него себя - свою редкую волю к труду, самоотдачу и художественную невнятность.