Ведомости / Пятница 04 апреля 2003

По правде говоря, репертуар Эворы совершенно не предназначен для "олимпийских" просторов. Куда заманчивей, слушая ее, представлять себе, скажем, какое-нибудь насквозь прокуренное полуподвальное кафе, где завсегдатаи от жары оплывают потом, а под низким потолком медленно крутится вентилятор. Но, судя по той любви, которую песни Эворы вызывают в сердцах россиян, их исполнительнице настоятельно требовалось очень большое помещение - чтобы вместить всех желающих и не чувствовать себя стесненно. Народу было действительно много, причем, что бывает редко, VIP-партер оккупировали самые ярые поклонники бабушки Сезарии - восторженный свист и танцы начались задолго до того, как она выплыла на сцену и, кажется, даже до того, как вообще зазвучала музыка.

Выход главной героини предваряла долгая преамбула - все первое отделение с целью немного разогреть публику пели друзья Эворы, "сливки общества" Кабо-Верде. Не обладая такой харизмой, как их старшая коллега, они по очереди появлялись на сцене, представлялись публике, улыбались, пели (надо заметить, очень аккуратно и хорошо) и откланивались. Из четверых сотоварищей не в меру оживленной публике наиболее запомнились двое - заводной Тито Парис, лихо наяривавший на гитаре, и не обозначенная в программке Мария Алис - чернокожая женщина кустодиевских форм, с грустными глазами и меланхолическими песнями.

Вышедшая к людям на втором часу концерта Сезария несколько диссонировала своим внутренним настроем с расслабленной атмосферой вечера. Не глядя в зал, стиснув в руках микрофон, она сосредоточенно пела, не отвлекаясь на внешние детали и экономно расходуя голос - впереди было 18 песен. Впрочем, спустя полчаса, она улыбнулась и даже решилась представить почтенной публике своих музыкантов, кокетливо сказав в конце: "Ну последняя, собственно, я, Сезария Эвора", - чем вызвала шквал аплодисментов. В то время как музыканты старательно отыгрывали инструментальный дивертисмент, она сидела в уголке на стуле, спрятавшись за спину гитариста и вызывая полнейшее умиление своей непосредственностью. Некоторое однообразие музыкального материала сдабривалось красками легендарного голоса, который, как могло показаться, звучал сам по себе, не слабея, не уставая и только набирая силу. Впрочем, неведомые нам тонкости этой меланхоличной музыки - все-таки от Москвы бесконечно далеко до Кабо-Верде - совершенно не помешали славной женщине Сезарии Эворе превратить стадион в тот самый прокуренный кабачок, а простуженный московский апрель - в вечное африканское лето, ввергающее тебя в блаженную полудрему. Мало можно найти людей, которые не знают, что такое проблемы взаимопонимания, - и совершенно очевидно, что маленькая женщина с большим голосом, не потерявшимся на "олимпийских" просторах, - одна из них.