Русский Телеграф / Среда 03 июня 1998

Известно, от России Франция подале на запад, чем Германия. В географии можно искать причину нашего исконного германоцентризма. Открыв филармоническую афишу, выясняешь: композиторская сборная Германии вчистую побеждает из года в год. Бах, Шуман, Малер играются раз в пять чаще, нежели, скажем, Рамо, Берлиоз, Дебюсси. Тем приятнее явление статусного французского дирижера Мишеля Плассона, нынешнего главного маэстро Dresdner Philharmoniker, с программой из музыки соотечественников. "Благородные и сентиментальные вальсы" (1911--1912) Мориса Равеля играются много реже, чем того заслуживают. Творчество Альбера Русселя вообще известно у нас только музыковедам-франкофилам, а сюита из балета "Вакх и Ариадна" (1931) вряд ли звучала в Филармонии на памяти нынешнего поколения слушателей. И только "Фантастическая симфония" (1831) Гектора Берлиоза всем известна и тем охотнее играется -- видимо, как первый в истории кислотный опус.

Все это было объединено под шапкой "Благородная и сентиментальная Франция". Действительно, перед нами отшумели симптомы, изломы и синдромы хрупкого галльского гения. Десяток ядовитых рефлексий на венский вальс, сочиненных Равелем -- будущим шофером войск антигерманской коалиции; грубая животность вакхических предков Русселя, скрывающая ту же нерегулярность мироощущений; наконец, всего этого источник -- Берлиоз, который однажды взял и наелся опиума и которому, значит, в музыке стало "все можно". Все эти сочинения пронизывает обостренное чувство музыкальной правды. Она, как обыкновенно бывает у французов, проявляется в звуковом жесте. Балетны даже тягучие берлиозовские галлюцинации, не говоря уже о вальсах Равеля, которые прямо написаны, чтобы их слушать -- и воображать, как танцуешь. Наименее дансантна муза Русселя, возможно, именно потому, что двигаться под сугубо балетное произведение не так интересно, как под чисто симфонический "этюд на движение".

Мишель Плассон и кавалер ордена Почетного легиона, и Командор искусств и гуманитарных наук, и владелец "Гран-при" Института изящных искусств. Он признавался во Франции "Музыкантом года", не говоря уже о многочисленных наградах музыкальных журналов за лучшие грамзаписи. Об этих регалиях и сообщить приятно, потому что каждым движением музыкант подтверждает их неслучайность. Наблюдать за ним -- сплошное удовольствие. Маэстро дирижирует всем телом, и в то же время манера его кажется донельзя экономной. Это оттого, что для него "содержание" интерпретируемого сочинения легко может быть оттанцовано. Эту задачу Плассон заставил решать и заслуженный коллектив Филармонии. Оркестр в последние месяцы явно поднялся на новый уровень работы с приглашенными дирижерами. Выровнялось и стало много более строгим звучание струнных, приблизившись уже вплотную к мировым стандартам (мощно, но не грубо). Деревянные духовые всегда были на высоте. Медь, особенно в "Фантастической симфонии", поразила мягкостью даже в фортиссимо, чего с нею, воспитанной на мученически громких опусах Малера и Шостаковича, почти не случалось в последние годы. Как ни странно, все эти добродетели дремлют в доблестных душах оркестрантов, и чтобы их пробудить, дирижеру оказалась потребна изрядная порция формализма -- и более ничего. "Выразительно" играть не надо, -- будто бы говорил Мишель Плассон своим художественным результатом, -- играйте "всего лишь" точно. Благородная и сентиментальная Франция вознаградит ваше исполнительское смирение. Не нужны ей форсированный звук и натужная концепция, она равна себе самой.

В подобной обманчивой простоте и заключено обаяние несоседней культуры.

ПОДПИСЬ ПОД ФОТО:

Жест Мишеля Плассона экономен, но смотреть на него -- одно удовольствие