Русский Телеграф / Суббота 27 декабря 1997

Очень непросто прожить жизнь в искусстве. Даже с таким удачным стартом, как у Родиона Константиновича Щедрина. Судьба мирволила ему начиная прямо с выпускного экзамена в Московской консерватории в 1954 году, когда он исполнил свой Первый фортепианный концерт. Времена для советской музыки были тревожные, хоть и плодотворные. Государство кормило "лишних людей" вполне сносно, за что требовало себе фимиама. Воскурять его надо было стилистически лояльно: опираясь на "прогрессивные тенденции отечественной и зарубежной музыки". Поколение Щедрина взросло под надзором жестокой профессиональной цензуры. Не давали развиваться вширь, глядеть на Запад в поисках иных манер и навыков. Это придавало молодым выпускникам сталинских консерваторий глубину овладения надлежащей традицией. Воспитание юного Щедрина, вероятно, совпало с его собственными позывами. В итоге явился счастливый тип артиста, востребованного обществом.

Как сообщается в буклете Петербургской филармонии, где 25 декабря прошел авторский вечер Щедрина, "творческий путь композитора всегда был тесно связан с его биографией." Художник вторил гражданину. И если художник всегда берег свою неповторимость, то гражданин видел себя частью народа и шел к людям сказать про них. Про "Конька-Горбунка", про "Не только любовь", про "Ленина в сердце народном" -- все ему едино; всякую тему, как бы ни была она злободневна и каким бы ангажированным ни казался автор, берет он по любви. За материалом Щедрину не надо было далеко ходить. Русский фольклор звучит у него весьма многообразно: здесь и обрядовые песни, и календарная лирика, и городской романс, и частушки (причем "Озорные частушки"), и обиходное церковное пение. Особое значение для композитора приобрел колокольный звон; как некогда Рахманинову и Стравинскому, и Щедрину звук колокола говорит о единстве в многообразии, говорит своим тембровым богатством и одновременно слитностью.

Концерт в Большом зале представлял мини-ретроспективу мастера. Открылся он "Стихирой на тысячелетие крещения Руси" (1988), далее шли "Звоны", Концерт N 2 для оркестра (1968); во втором отделении прозвучали Два танго Альбениса в оркестровке Щедрина (1996) и упомянутый дипломный опус -- Первый фортепианный концерт (1954, в оркестровой редакции 1974 года). Идя по хронологии, нельзя не заметить, как менялся большой художник. От немного наивной (но технически почти уже безупречной) декларации Фортепианного концерта к более сложному, синтетичному звону одноименного Концерта 1968 года, а далее к вызывающей простоте Стихиры. Более серьезным воспринималось, конечно, первое отделение, тогда как второе было скорее парадно-мемориальным: вот, мол, как все начиналось... Авторское исполнение Концерта было замечательно не только само по себе, но и как образец "композиторского пианизма". Пренебрегши виртуозным блеском, звуковыми эффектами, избрав суховатый, чуть деловитый тон, Щедрин показал особый класс интонирования на рояле, так что ноты будто возникали в процессе игры. Более чем сдержанные темпы, более чем ясное мышление руками!

Сравнивая "Звоны" со "Стихирой", ясно видишь стремление композитора не только произрасти из корней, но и идти в ногу со временем. Время требует, чтобы искусства ему служили, и делается это через идеи, объединяющие людей. С людьми ли ты, деятель искусства? Если да, выражай подручными средствами общие для них и для тебя идеи твоего времени. "Звоны" -- партитура изысканная. Щедрин обращается к чистым акустическим феноменам, воссоздает сложные негармонические спектры тяжелых колокольных звуков и призвуков. В собственно музыкальной системе ценностей колокол не есть знак чего-то высшего. Он -- предмет созерцания, игры, свободного творческого полета. И рядом с чудесно артистичным воспроизведением звона другие события этой пьесы освещаются иным светом и складываются в насыщенную картину -- не страны, но мира, причем вполне иного. Ну а слушатель может подойти к нему через привычные образы соборности-колокольности.

Не то "Стихира". Начинающаяся смутным полупением-полуигрой низких струнных (так что даже не разобрать, действительно ли оркестранты очень тихо поют или же просто очень тихо играют), она от отдаленной интимности восходит (а по мне -- спускается) ко всеобщему, неиндивидуальному звуку. Цепь вариаций-вариантов обиходного напева не слишком прочна, отдельные звенья неладно пригнаны, а форма целого скорее декларативно излагается, нежели вырастает. Оркестровый колорит обновляется всякий раз очень контрастно, даже демонстративно. Изыск соседствует с нарочитой простотой мест, "понятных каждому". Крайне опрощен и гармонический язык. Вкупе с тяжелой, почти безразличной и негибкой ритмикой это создало впечатление публичного изложения символа своей веры, "неслыханной простоты", в которую хорошо бы впасть художнику для сохранения своего социального статуса.

"Русская народная духовность" и опора на православную музыкальную традицию несет композитору моральное ограничение "смирения". Будучи перенесено на нотную страницу, оно оборачивается таким профессиональным уроном (ибо творчество есть вовсе не смирение, а гордыня самости и бунт), что поддержать жизнь народившегося опуса бывает возможно только идеологическими средствами. Но невозможно сказать: эта музыка хороша, потому что она духовна. Трудно признать "Стихиру" удавшимся сочинением, так как ее простота не рассчитана на многократное использование и исчерпывается с первого прослушивания. Но есть в ее музыке свойство, вообще присущее таланту Щедрина: открытость, движение навстречу слушателю. Оно неизменно вызывает восторг зала. Зал чувствует, кто из авторов его любит и не грузит лишнего в ноты. Личность Щедрина настолько творчески богата, что он может себе позволить даже недорогие средства музыкальной выразительности. В обширном контексте его художнической деятельности, длящейся почти полвека, все средства становятся оправданны и хороши. Остается только вспомнить еще одну характеристику из питерского филармонического буклета: "отточенность звуковой палитры". И правда, палитра для художника всегда была орудием борьбы, поскольку царство небесное силой берется.

ПОДПИСЬ ПОД ФОТО:

Юбилейные фестивали Родиона Щедрина в нескольких городах мира и России -- в том числе и в Москве. В понедельник в Большом зале консерватории -- мировая премьера: Юрий Башмет сыграет Concerto dolce для альта и камерного оркестра