Известия / Суббота 03 марта 2001

Прелесть маленького Моцарта доступна в основном европейцам. Разыгранная в старинных маленьких театрах в Бад-Лаухштедте (Германия) и Дроттинхольме (Швеция) или на каком-нибудь хорошем барочном фестивале типа Инсбрука или Бена, любая моцартовская опера начинает искриться, как бриллиант. Аудитория численностью в сотню человек получает возможность пристальнее рассмотреть и расслышать шедевр, открыть для себя ранее неведомые подтексты и подголоски, глубже вглядеться в тот или иной образ. Правда, на таких "камерных собраниях" поют лучшие певцы и дирижируют лучшие дирижеры мира, Камерному музыкальному театру, например, недоступные. Поэтому столица довольствуется тем, что есть, и концепция Бориса Александровича, не утерявшего вкус к большим сценам и большим чувствам, преподносится его певцами в шаржированном виде, когда все кажется утрированным. Сидя в темном зале на Никольской улице, сразу замечаешь фальшивые улыбки и неестественный смех, деланные позы и грубые швы на платьях, возвращающие из оперной сказки в прозу жизни.

Впрочем, первое разочарование зрителя 89-летний мэтр тоже предусмотрел. В новом "Фигаро" Покровский не разменивается на мелочи и пускает действие по накатанному пути буффонады. Естественно, кое-чем пришлось пожертвовать, а именно лирическими мотивами, которыми полна моцартовская партитура. Особенно пострадали дамы. Сюзанна (Елена Андреева), три часа заходящаяся жеманным смехом, выглядит деревенской дурой; Графиня (Мария Лемешева), которой Моцарт отдал две лирические кульминации -- гениальные арии во втором и третьем актах, превратилась в стареющую жеманницу, преодолевающую, извините, тяготы климактерического периода. Глядя на главных героинь, припоминаешь, что Моцарт сочинял не "оперу-буффа", а "веселую драму" (dramma giocoso), -- вот почему музыка так активно сопротивляется действию.

Впрочем, комическая часть оперы сделана безупречно. На протяжении трех часов режиссер не дает публике скучать. Не бесцветный и пресный Фигаро (Алексей Яценко), но граф Альмавива (Алексей Морозов) -- спесивый, самовлюбленный и истеричный красавец -- есть главный двигатель действия. Точно уловив режиссерскую идею и "услышав" роль, Алексей Морозов стал наиболее состоятельным и в вокальном, и в актерском отношении героем пьесы. Его окружают уморительные маски -- молодящаяся матрона Марселина, женщина из категории "ягодка опять", прощелыга Базилио с нелепым шнобелем и симпатичные аппетитные пейзанки.

Пусть пока оркестр разъезжается с певцами во времени, Сюзанна безбожно фальшивит, а садовница Барбарина жует слова, ключ к успеху найден -- это первая часть названия комедии Бомарше: "безумный день". На сцене периодически царит безумие -- в эти моменты музыкальные критики и онемевший от ужаса клавесинист следят за погоней оркестра за голосом солиста (догонит или не догонит?..) Но к финалу понимаешь, что безумный день был прожит не зря, -- все-таки это приятно, когда тебя веселят два таких выдающихся человека, как Моцарт и Покровский.