Известия / Понедельник 12 февраля 2001

В новой интерпретации штраусовского создания под летучей мышью подразумевается вовсе не Розалинда, облачающаяся в соответствующий костюм на маскараде. Здесь несколько другая интрига. Когда-то на маскараде Айзенштайн напоил до бесчувствия своего друга доктора Фальке и оставил его спать под кустом в костюме летучей мыши на посмешище прохожим. Теперь Фальке одержим мыслью о мести, результатом чего становится та забавная история, которая известна всем.

Похоже, сочиняя эту постановку, Титель и Ясулович руководствовались принципом "много -- не мало". Спектакль, длящийся без малого четыре часа, переполнен режиссерскими находками, часто остроумными, иногда сомнительными. Стараниями целой группы литераторов Штраус зазвучал на русском языке. В оперетте появились разговорные диалоги Михаила Бартенева -- очень вольная вариация на оригинальный текст либретто. Здесь чувство меры постановщикам явно изменило -- бесчисленные словесные эскапады, где цитаты из популярных арий перемешались с рекламными слоганами, в конце концов начинают утомлять. Если текст осовременен, то сценическое оформление Владимира Арефьева и костюмы Марии Даниловой -- странный гибрид изысканных линий стиля модерн и жеманного изящества "бидермайера" -- на злобу дня никак не тянут, и это несоответствие вызывает некоторое недоумение. Вдобавок ко всему винегрету на маскараде появляются саксофонист Алексей Козлов и сатирик Виктор Шендерович.

Выбрав для постановки штраусовскую оперетту, глава театра Александр Титель, однако, ничем не рисковал. "Летучая мышь" -- кассовый шлягер, на который всегда будут проданы все билеты. Публика смеется и рукоплещет танцующему Шендеровичу.

Оперетта -- жанр "легкого поведения" -- страхует от нареканий в эклектике, "отсебятине" и "несерьезности". Проблема в другом: последняя оперетта, шедшая на его сцене, -- штраусовский "Цыганский барон" -- была поставлена ровно двадцать лет назад. С тех пор легкий жанр в афише театра отсутствовал. Острее всего прочувствовало это поколение певцов. Тителю и Ясуловичу пришлось учить их буквально всему -- непринужденному сценическому движению, танцам и, самое главное, отчетливой дикции. Кроме того, оперетта требует легких голосов, способных без малейшего труда пробежаться по двум октавам и с лету взять верхнее "до". Жесткий опереточный тренинг безупречно удалось пройти только Хибле Герзмаве (Адель). Подкупающая естественность и кристально чистое, легкое сопрано Герзмавы сослужили плохую службу ее партнершам -- Елене Манистиной (в брючной роли князя Орловского) и Ольге Гуряковой (Розалинда), оказавшейся на премьерном спектакле явно не в форме. Мужская часть персонажей дошла до финала без потерь, но и без особых вокальных побед -- Штраус явно был более расположен к женским голосам, отдав им лучшие страницы своей партитуры. Певцы, с трудом осваивающие новый для них жанр оперетты, нашли надежную поддержку в лице дирижера Вольфа Горелика, четыре часа кряду державшего ансамбль солистов и оркестр на хорошем профессиональном уровне. Вполне возможно, что, когда пройдет еще пара-тройка спектаклей, герои станцуют лишний тур вальса и наберутся больше куража, "Летучая мышь" будет готова к употреблению.