Известия / Среда 04 апреля 2001

Голландский спектакль "Am I out?" ("Могу я выйти?") поставлен специально для театра "Провинциальные танцы". Татьяна Баганова, Мария Козева и Равиль Галимов исполнили 12-минутную композицию, где даже при современной половой размытости (все в брюках и без обуви) и отсутствии разницы между мужским и женским танцем можно разглядеть сюжет и даже проблему: две девочки делят одного мальчика и поделить не могут. Впрочем, история излагается по-западному цивилизованно, поскольку обозначенный конфликт -- уже выход из тупика одичалой погруженности в себя, в каковом пребывали до этого три героя. Словом, спектакль Анук ван Дайк из благополучной Голландии запомнился не скудной хореографией, типичной для массовой западной продукции среднего класса, а оптимизмом: преодолев изолированность своих персонажей, он сделал шаг к построению социума, чем обновил в нашем представлении образ Запада и его танца. Двигатель прогресса -- женщина, мужчина -- приемлемое орудие.

Трем дистиллированным голландским героям отвечали трое наших в постановке Татьяны Багановой "Тихая жизнь с селедками". Три блестящие жирные рыбины (видеопроекция) символизировали мужские тела -- безвольные, безыдейные и податливые. Одно тело отдыхало на белой скатерти, другое болталось в сети, третье возили на тележке. Подобно умерщвленной рыбе, обнаженные мужчины в темных трусах покоились и ждали своего часа, чтобы осчастливить голодное человечество. Его представляла группа женщин-тружениц, одетых художницей Ольгой Паутовой в эстетике соц-арта: поверх темного белья -- клеенчатые белые фартуки, на голове -- косынки. Совершая энергичные проходы, женщины передвигали и ласкали мужчин, готовя к ритуальной встрече.

Смысл встречи заключался в поедании рыбы: пока на проекции крупная сельдь превращалась в нежное филе, а затем -- в блюдо, женщины обрабатывали мужчин (чистили, вымачивали и резали), но при этом не убивали, а вдыхали в них жизнь, желания и смысл. Разделенное вначале мужское и женское сближались, а отношения неравенства (женщина -- создатель, а мужчина -- творение) сглаживались. В процессе своего развития мужчина если и не становился равным женщине, то начинал хотя бы содействовать ее замыслам. Неутомимый женский кордебалет доводил дело до немыслимого: из объекта потребления мужчина становился партнером, и возникал парный танец. Правда, численное превосходство женщин не позволило миру стать гармоничным.

А может, этого и не требовалось? Все равно распределение по парам было временным затишьем в борьбе перед главным событием -- поеданием мужского филе, украшенного символом весны -- кудрявой петрушкой. Финал возвращал былое неравенство: женщины выстраивались в агрессивную группу, а принесенные в жертву мужчины затихали в позе распятых, вызывая сострадание. Видимо, оно и было целью женского балета Багановой: не утвердить независимость женщины, а найти подход к мужчине, если, конечно, он ей еще нужен. Ведь феминизм по-нашему -- не равенство полов, а осознание женщиной своей силы, способность повести за собой слабого. Мужчину надо понять и приспособить к нуждам человечества -- так окончательно сформулировал феминизм по-российски финальный манифест.

"Селедки" -- почти площадное искусство, которое можно смотреть без подготовки. Оно прикольно и молодежно, и потому новая генерация вопит от восторга. Те же, кто все еще ждет от российского "современного танца", тоже могут быть довольны: танца в "Селедках" гораздо больше, чем в прежних работах Багановой (и в лучшей -- прелестном "Кленовом саде", попавшем в афишу "Золотой маски"), но его приземленная подача смутит того, кто ждет от современного театра красивого универсального языка. В новом спектакле язык изобретателен, смешон, интересен, однако излишне прямолинеен. Но, возможно, Баганова права: она знает, куда дует ветер, и если мир устремился в сторону попсы, то почему бы вовремя не развернуть свой корабль в нужном направлении? Делать чистый танцевальный спектакль в таком случае не имеет смысла -- оценят только критики. Зато акция, где все "чисто конкретно", понравится демократическому большинству. Да еще акция феминизма с учетом национального стиля.