Известия / Понедельник 02 апреля 2001

Венцом VII фестиваля намечалась премьера "Спящей красавицы" с мировой знаменитостью француженкой Элизабет Платель, имеющей звание "этуаль" балета Опера де Пари, где директором был Нуреев. Однако диалог Уфа -- Париж завершился в другом составе. Давшая согласие Платель не могла прибыть в нужный срок, и ее заменила Карин Аверти. В послужном списке Аверти -- едва ли не весь мировой балетный репертуар, где есть и классика, и ХХ век. Но Уфе она дорога не только этим: Аверти готовила Фею Сирени с Нуреевым в постановке "Спящей" в Париже, а затем танцевала Аврору в его редакции. Оказалось, кстати, что и Уфа дорога Аверти как первая сцена Нуреева. Поэтому франко-башкирский альянс сложился на почве взаимных симпатий. Компанию в первом российском вояже Аверти составили две дамы: ее импрессарио, у которой возник интерес к местной труппе, и ее поклонница, лично знавшая Нуреева, -- ныне это владелица его дома на экзотическом острове в Карибском море.

Что ж, французские инвестиции в башкирскую почву имели быстрый и впечатляющий результат. Аншлаг при дорогих билетах и довольное руководство республики, которое, сидя на спектакле, наблюдало за ростом ее имиджа. На нем не сэкономили Башкирский театр оперы и балета и Министерство культуры республики при поддержке Альфа-банка Башкортостана. И правильно сделали: звезда получила гонорар по западным установкам, Башкортостан -- яркую культурную акцию, а Россия -- событие под грифом "впервые": звезда такого калибра еще не выступала в наших провинциальных театрах.

Однако "Спящая" с французской примой запомнилась не только как впечатляющий культурный ход. Главным остался танец Аверти. Нельзя сказать, что ее Аврора поразила техническим совершенством. Напротив, в этом француженка проигрывает нашим звездам. В труднейшей партии 37-летняя балерина была местами недостаточно крепка (не смогла встать в арабеск в знаменитом Адажио с четырьмя кавалерами в I д.), а местами -- не вполне вынослива (сцена в лесу). По контрасту с ней местная прима Елена Фомина (Фея Сирени) танцевала чем дальше, тем лучше. А Илья Рыжаков из Большого театра (Принц Дезире), в экстремальных обстоятельствах выучив партию всего за день до спектакля, выглядел крепким и достойным партнером. Но французская Аврора покорила другим -- филигранной отделкой деталей: выточенный жест и умение сделать из нюанса событие не дали оторвать от такой Авроры глаз. Аверти показала настоящий образец французской школы, дав нам шанс увидеть знакомую хореографию другими глазами. И по возможности понять, что не все в балете измеряется высотой прыжка и скоростью вращения. Да, ее невесомый танец лишен привычных нам ярких красок, но его утонченность и матовый колорит -- чисто французские свойства, которыми можно наслаждаться не меньше. Что и подтвердила Уфа, имеющая репутацию балетного города: прием спектакля был триумфальный.