Известия / Понедельник 07 мая 2001

За день до выступления Чечилия Бартоли, одетая в брючный костюм, кряжистой походкой вышла на сцену Большого зала, наградила неотразимой улыбкой ожидавших ее журналистов и обвела столетние своды взглядом, в котором сквозила смесь благоговения и испуга: да, эта махина на 1700 мест -- не миниатюрный итальянский театр, где барочные колоратуры изливаются и резвятся в своей родной стихии. Однако сутками позже этот же зал стоял на ушах, не желая отпускать новую любимицу со сцены. В общем экстазе тонули озадаченные реплики меломанов. Диапазон суждений -- от "Знаем, аутентистов лучше слушать в записи" до "Голоса нет, а как поет!"

При своем ничтожно маленьком голосе (иной раз его просто не слышно даже в середине партера) Чечилии Бартоли удалось сделать фантастическую и абсолютно оправданную карьеру. Выучившись в Риме и успев поработать с Караяном, она вскоре попала в руки к видному специалисту по старинной музыке Николаусу Арнонкуру, а затем пела как с дирижерами мейнстрима -- Шолти, Аббадо, Шайи, Мути, Рэттлом, Синополи, Ливайном, Баренбоймом, так и с аутентистами Хогвудом, Кристи, Якобсом и лучшими аутентичными ансамблями вроде Il Giardino Armonico, с которым был записан успешнейший вивальдиевский диск.

Дитя интеллектуальной эпохи, Бартоли изучает забытую музыку барокко и классицизма, разрабатывая вместе с музыковедами достоверные вокальные стили. Она не выступает с поп-звездами и не поет на стадионах, а в репертуаре редко выходит за пределы XVIII века (хотя, конечно, находит блестящее применение своему колоратурному меццо в операх Россини) -- тем не менее ее диски расходятся рекордными тиражами. Московский концерт объяснил этот феномен сполна: при всей стилистической искушенности в искусстве Бартоли нет никакой рафинированности -- она обращается к публике открыто, радостно, смачно, по-простецки: ее артистическому обаянию нет границ.

В Большой зал Чечилия Бартоли привезла свое новое увлечение -- репертуар кастратов. Мы, по совести, не знаем, как звучала итальянская опера XVIII века, где царили кастраты, исполнявшие и мужские, и женские роли. Сегодня сотни оперных партитур лежат мертвым грузом: ни контратенора, ни женские голоса не в силах справиться с диапазонами и невероятной подвижностью этих партий. Чечилии Бартоли это оказалось под силу: скорость, четкость и точность, с которыми она выпевает гаммы, арпеджио и репетиции, свобода, с какой она перемещается из низкого регистра на высоты колоратурных сопрано, ошеломляют. Это немножко цирк или спорт, но не только: Бартоли вживается в оперных героев Вивальди ("Оттон на вилле", "Баязет", "Гризельда", "Фарначе") и Глюка ("Корона", "Милосердие Тита", "Антигона" -- малоизвестные оперы его итальянского периода) так, что, кажется, им не хватает только шлемов, мечей и сандалий. Пение Бартоли ставит памятник той утраченной эпохе европейской культуры, когда искусственная виртуозность, ради которой совершалось вмешательство в природу поющего человека, понималась как инструмент для высшего выражения страсти, гнева, веры и любви.

Вместе с Бартоли в Москву приехала Берлинская академия старинной музыки -- 17 человек, струнники с лютней, клавесином, фаготом и виолончелями без шпилей, ансамбль высочайшего класса, играющий сухим, отточенным, почти безвибратным звуком. Чтобы дать звезде отдохнуть, они исполнили два концерта Вивальди, прозвучавшие на нынешний слух как современный минимализм, и увертюру Глюка, где добавились пара слабеньких гобоев и пара неуклюжих натуральных валторн.

Организовал концерт известный московский устроитель Владислав Тетерин. В Москве для всего требуются особые идейно-финансовые схемы, и Бартоли пела не просто так, а в рамках программы "Звезды мира -- детям", которую проводит некоммерческий благотворительный фонд "Мир искусства" для детей-инвалидов, а поддерживают ее правительства РФ, Москвы, патриарх, ЮНЕСКО, ММВБ и еще куча попечителей. Если обсуждать только художественные, а не гуманитарные достоинства программы, то до сих пор они оборачивались пышной показухой на Соборной площади или в Гостином Дворе с пением через микрофоны и обязательным участием экс-звезды Монтсеррат Кабалье. Концерт Бартоли -- первая полноценная художественная акция в рамках программы. Стоит оценить: Тетерину удалось разрекламировать певицу, известную только искушенным покупателям дорогих компакт-дисков да еще с абсолютно непопулярным репертуаром, настолько, что были раскуплены почти все билеты, стоившие (за исключением второго амфитеатра, отданного опекаемым детям и примкнувшей к ним шустрой публике) от тысячи до десяти тысяч. Многие бедные меломаны на Бартоли не попали, что жаль. Но и за границей послушать Бартоли за небольшие деньги можно разве что с галерки Метрополитен-оперы. Страшно подумать, как звучит там ее крошечный голосок. Однако все правильно: просто искусство феноменальной итальянки -- для старинных театров и палаццо, а не для больших залов. Формат ее искусства -- не наш демократический формат. Мы должны построить маленькие, акустически комфортные и престижные залы, а потом обзавестись деньгами на билеты -- это и есть дело будущего.