Известия / Четверг 01 марта 2001

Стоит сказать спасибо Андрею Гаврилову за выбор программы. Чаще бывает, что пианист удовлетворяется тем, что играет один какой-нибудь фортепианный концерт, а остальное время публику развлекает оркестр. Или два -- тогда это обычно бывают Первый концерт Чайковского и Третий Рахманинова. А тут -- четыре, и совсем не из репертуара отличников клавиатуры. "Джинны" Франка, Второй Сен-Санса, Первый Прокофьева, "леворучный" Равеля: программа была составлена с уклоном в изящную французскую бравурность, где полетности и бесшумности больше, чем государственного треска, а варварство с востока приветствуется.

Андрей Гаврилов стал знаменит после того, как победил на V конкурсе Чайковского в 1974 году, к тому времени еще не закончив консерваторию; позже на него обратил внимание Рихтер, записавший с ним в очередь сюиты Генделя. Теперь Гаврилову 45, он выступает и записывается на хороших фирмах, но в России уже давно-давно не играл. Тем не менее народу набился полный Большой зал консерватории (хотя частично это можно отнести на счет Госоркестра и Василия Синайского), а покидал сцену Гаврилов всеобщим любимцем.

Блудному сыну российского пианизма удалось завоевать публику несколькими неотразимыми чертами своего артистизма: хотя у него нет ни по-настоящему красивого звука, ни мощного полнозвучного форте, Гаврилову присуща потрясающая беглость, которую он особенно удачно демонстрирует на тихой звучности. Нельзя сказать, что все получается идеально чисто и совсем нет неточных или непроигранных нот, но общий эффект достигается. Кроме того, Гаврилов обаятелен, даже чересчур, вплоть до эстрадности, и малейшую свою победу умеет обставить шикарными жестами покорителя недоступных вершин.

В сценическом артистизме ему под стать главный дирижер Госоркестра Василий Синайский, сменивший на этом посту Евгения Светланова. Особых успехов под его руководством оркестр пока не достиг. Единственное, что удается блестяще, -- пиано у струнных, всякие тремоло и педали; в остальном беда -- грубые солдатские тутти и хроническое "нихт цузаммен": скрипки играют врозь с контрабасами, гобой -- со скрипками, литавры -- со всем оркестром, а весь оркестр -- с Андреем Гавриловым. Самыми слаженными эпизодами в концерте оказались маршевый фрагмент из Концерта Равеля и финал Концерта Сен-Санса. Самым эффектным -- заключение Концерта Прокофьева, сыгранное в полтора раза быстрее принятого. Впрочем, крик "браво!", которым оглушила меня после этого соседка, был еще эффектнее.

ПОДПИСЬ:

Трудом и талантом Андрей Гаврилов снова завоевал московскую публику