Известия / Понедельник 28 февраля 2000

Шаляпин -- российская гордость Казани: на родине главного русского певца в 19-й раз проходит международный фестиваль его имени. Казань -- европейская гордость России, но она еще не осознала это в должном объеме: не думая о своем имидже на родных просторах, столица Татарстана глядит в другую степь от общей театральной политики. Наши оперные дома хотят одеть оперу в современный костюм (как в продвинутой Европе), чтобы ублажить столичную критику, и засветиться на "Золотой маске", чтобы обеспечить любовь местных начальников. Казань же заботит только одно: курс продаж.

В качестве ходовой валюты идет музыкальный театр. Опера и балет наряду с "камазами" -- визитка Татарстана в Европе, которая начиная с 1994-го ежегодно переваривает по 100 казанских спектаклей, отдавая взамен растущее внимание импресарио, народную любовь и адекватную критику. Опера и балет, но уже без "камазов", как воздух нужны и казанцам, которые раскупают Шаляпинский фестиваль за два дня да и весь сезон просто не вылезают из театра. "Величайшее из правил -- нравиться публике", -- говорят Мольер и выдающийся директор Рауфаль Мухаметзянов, первым в России создавший новую модель театра, близкую европейской.

Вместо патриархально-неповоротливого института "главных" (когда весь театр работает на культ режиссера, а рука одного художника штампует спектакли) -- художественные руководители оперы и балета, вместо несметного числа солистов (прописанные в театре актеры годами талдычат одни роли, испытывая публику на выносливость) -- контрактная система, когда артист берется не вообще в штат, а на конкретную роль. Сбросив ярмо индивидуальных амбиций вечно недовольных творцов, структура театра дала Казани воплотить российскую национальную мечту -- спектакли высокого прокатного качества. Молодой и крайне мобильный руководитель Гюзель Хайбулина (не постановщик, а музыковед и театровед!), возглавив оперу с 25 лет, собрала здесь вокальный цвет России, СНГ и пригласила ставить тех, кто понял генеральную стратегию театра, основанную на культе зрителя.

А зритель, особенно в провинции -- что российской, что датской, -- любит одно. Несмотря на старания авангардистов скрестить старую оперу с новым дизайном, он тайно ждет не остроты и условности, а иллюзии и красоты, и побеждают "Травиата" Дзеффирелли и "Пиковая дама" Дмитриева. Новизне он предпочтет традицию, умной концепции -- волнение в крови, которое пробуждают тенор или сопрано. И, не спрашивая о постановщике, казанский зритель летит на солиста.

На нынешнем фестивале их 22 из пяти стран. Одни возникают вдруг из-за пауз в своей международной карьере: в "Реквиеме" Верди солируют Нина Терентьева и Владимир Богачев, в "Тоске" -- Валентина Цыдыпова. Другие частые гости: Теймураз Гугушвил -- непревзойденный Каварадосси, Юрий Марусин -- самый странный в мире Герман, наследник легендарного Печковского. Казани верна лучшая российская Виолетта -- обворожительная Нуржамал Усенбаева из Алма-Аты с европейски-отточенным вокалом.

Ошеломляющее открытие -- Анжела Швачка: 26-летняя дива из Киева -- совершенная Кармен, какие бывают только в больших театральных легендах. Казань получила выпускницу Львовской консерватории в превосходной вокальной кондиции и, возможно, стала единственным российским свидетелем старта блестящей международной карьеры. Особый казанский шик -- Владимир Кудряшов из Большого театра, превосходный в ролях второго плана, и Вадим Дулат-Алеев -- в блестящих вступительных словах. Фирменный казанский стиль -- оркестр: отменно вышколен, всегда одухотворен -- и у музикдиректора Игоря Лацанича, и у дирижера Владимира Васильева.

Находка Казани -- режиссер Алексей Степанюк (в прошлом известный челябинский модернист, сегодня -- искусный реставратор старого репертуара в Мариинском) с его редким даром делать сцену частью музыки, а режиссерские усилия -- незаметными. Он может и оживить декорации Головина к "Кармен" 1908 года, не исказив их дух современной гримасой, и показать красоту постдзеффиреллиевской "Травиаты" (1995-й) как новое слово. Так, оставив российские метания в концептуальную условность, Казань пришла к сегодняшним открытиям Запада: при хорошей музыке и традиционная сцена рождает желанное театральное чудо.

Вглядываясь в прошлое, Казань движется к входящему в моду историзму. Не один Мариинский театр уловил волшебную силу старины, вынося итогом века "Спящую красавицу" 1890-го (контекст: "Сила судьбы" из 1862-го и "Аида" из 1922-го). Зная могучую силу гранд-живописи, Казань дает "Бориса Годунова" Баратова -- Федоровского, и обруганный всеми реализм звучит вдруг актуальным искусством. И головинская "Кармен", зачаровавшая когда-то Блока, является откровением нового времени.

Подпись к фотографии: "Пиковая дама", финал. Герман -- Юрий Марусин