Известия / Четверг 13 апреля 2000

На входе зрителей встречал телевизор, гнавший лучшие места из геликоновских спектаклей; в фойе встречала массовичка-распорядительница, строго спрашивавшая: "Наркотики, оружие есть? Проходите". С ней паре выступал не на шутку хмурый милиционер ("так, проходим, товарищи, не задерживаемся"), а в лодке из спектакля "Мазепа" тем временем мечтательно музицировали кларнет и арфа. Войдя в зал, зрители принимались тщетно искать место 1 в ряду 1, которое было выписано, как оказалось, каждому пришедшему. Но вместо тесных кресел был свободный бальный зал: все встали кружком, главный режиссер с улыбкой поприветствовал публику, оркестр урвал Полонез и начался "Геликон", трижды на "Геликон" помноженный. Ноги еще не успели устать от стояния, а щеки -- от улыбки, как перед зрительским взором прошел целый парад хитов из геликоновских постановок, исполненный полным составом труппы. Соревновались сразу пять Гофманов, две Параши, три Виолетты, у одной из которых оказалось два Альфреда; четыре Кармен, столько же Эскамильо (один из них -- тот самый милиционер), пять Донов Базилио, две Олимпии да две Аиды. Обрамляли дело два блаженных Звездочета, свисавших из центральной ложи, где восседали почетные гости.

Юбилейный вечер "Геликона" стал превосходной подсказкой к разрешению спора о том, что же такое Дмитрий Бертман и его исключительный театр.

На этот счет существуют разные мнения. Если свести их к крайностям, то одни считают, что Бертман -- чуть ли единственный у нас режиссер, мыслящий в актуальных категориях современного европейского оперного театра, понимающий оперу как искусство авторской мысли, поле взаиморасчетов настоящего с прошлым, битвы с рутиной и встречи с мировой культурой.

Другие предпочитают думать, что Бертман -- законченный шарлатан и конъюнктурщик, а его постановки -- эклектичная мешанина, в которой наиболее очевидными элементами являются кич, развлекуха, дурновкусие, произвол по отношению к партитурам и даже излишняя легкость в заимствовании чужих режиссерских мыслей.

На мой взгляд, ни та ни другая позиция по отношению к театру Бертмана не конструктивны. "Геликон-опера" -- "опера нищих", травестия оперы, пародия ее на самое себя. Что говорить, иногда "Геликон" пытается быть оперой настоящей, но именно тогда становится скучноват. А вот если с оперой резвится, равных ему не сыскать. Когда Анна Казакова и Светлана Создателева пели на двоих одну Аиду, можно было умереть со смеху. Как пели? -- скорее, хорошо. Кто лучше? -- да как можно серьезно рассуждать на эту тему! Они же пели не на конкурсе Чайковского и не на прослушивании в Большой. Казалось бы, критикам "Геликон" сделал просто подарок -- вот вам три Виолетты, целая выставка наших богатств, не надо ходить на три спектакля, слушайте, сравнивайте прямо сейчас. Мне, пожалуй, больше понравилась... да не буду я писать кто -- пели же не "Травиату", а "нам 10 лет", что мы провели со всеми "Травиатами" и "Аидами" вместе.

Если аналитично отнестись к юбилейному гала, на высокий вкус непритязательному и аляповатому, то в нем можно отыскать две темы -- культ оперного шлягера и соперничество оперных звезд, -- развитые по техническому образцу, само собой, "3 tenors". И разыграли их геликоновцы лучше, чем это получилось бы у серьезных певцов звездного ранга. Я бы не хотел недооценить геликоновских артистов: в труппе есть хорошие певцы, а среди них -- вполне настоящие примадонны и премьеры, что доказывают их успешные выступления на других сценах. Но в стихии "Геликона" для них главное не это -- они творят веселую и добродушную диверсию по отношению к опере, им удается так встряхнуть жанр, как настоящая опера может только мечтать. В этом и есть прелесть юбиляра, без которого было бы скучно жить и которого мы от души поздравляем.

ПОДПИСЬ:

В юбилейный день "Геликон-опера" стала еще ближе к зрителю