Известия / Четверг 26 августа 1999

Гигантский скелет поднялся из глубин Боденского озера у набережной Брегенца -- курорта, известного в Европе как "угол трех стран" (Германия, Австрия, Швейцария). На фоне ухоженного австрийского пейзажа, олицетворяющего жизненные силы Европы, он выглядит вопиющим уродством. Но не бойтесь: это акт искусства, напоминающий про Эйфелеву башню (сначала отпугивала, а потом стала символом).

Два года скелет будет главной приманкой для туристов, атакующих летний Брегенц в культурно-оздоровительных вояжах. В Европе давно поняли, что искусству, как и человеку, летом дышится свободней вдали от метрополий. Большинство крупнейших музыкальных фестивалей (Байрейтский, Глайндборнский, Зальцбургский и т.д.) обосновались в местах, которые в России (с ее крепостным делением на две столицы и все остальное) называют провинцией. Брегенц -- типичный пример.

Первый фестиваль состоялся здесь в 1946-м и сразу доказал успех идеи играть оперу прямо в озере (сцена -- на воде, зрители -- на берегу). Когда в Европе забрезжила заря масскульта, в Брегенце быстро научились делать из оперы настоящее шоу, где были пароходы и парады статистов, новейшие технические достижения и непременный фейерверк, озаряющий соседние страны. Развернувшись к массам, культура безропотно встала на конвейер, продукция которого пользуется растущим спросом.

Сегодня Брегенц искушает новым градусом культурного ширпотреба. Торжествующий кич оседлал тему, актуальную для любого рубежа: маленький человек и большая смерть. Для создания оперного триллера на воде выбран "Бал-маскарад" Верди, где, помимо традиционного убийства в финале, есть еще серия ночных ужастиков (колдунья Ульрика предсказывает гибель, королева Амелия бродит у виселиц).

Ричард Джонс и Энтони Макдональд из Великобритании (оба -- режиссеры и сценографы) добавляют масла в огонь: на гигантской открытой книге (34 метра ширины, 25 -- высоты) жизнь шведского короля Густава III выглядит дорожкой (это -- танец смерти) от одной руки скелета до другой. Дважды сцену обогнет, медленно приближаясь (как и положено в страшилках), огромный черный гроб. В первый раз оттуда покажутся колдунья и хор, в финале туда попадет король -- его тело перетащит вдруг зашевелившаяся кисть скелета, и за убитым поплывут траурные венки и свечи. В сольной сцене Амелии из воды вырастет огромная гильотина (ария звучит из страшного круглого отверстия) и всплывет голова казненного.

Таким образом, с 21.15 (начало спектакля), слушая Верди под мрачнеющим небом, вы трепещете одновременно от ужаса и восторга. На самой большой сцене мира драма Верди играется как банальный гротеск, поглощать который -- независимо от высоты лба -- весьма увлекательно. Опера упакована в ярко-манящую обертку, и публика куплена парой приемов, где главный -- "танец смерти" -- позаимствован аж из Возрождения. Понимая, что другой язык неуместен (на трибунах 6500 человек), критик сдается: Верди выстреливает "в упор" (дирижер Марчелло Виотти и солисты хороши), зрелище эпатажно, а постановщики -- большие мастера, ведущие умные игры с попсой. Есть и спецудовольствие для россиян: на балу мужская половина хора -- в масках, очень похожих на лик последнего императора СССР, чьи исторические заслуги Запад не забыл. В итоге -- 26 представлений летом 1999-го при стопроцентной окупаемости (цена билета: 150--2150 австрийских шиллингов, скидка 25% до 26 лет).

Часть дохода от суперпроекта идет на поддержку нормальной оперы, ибо лицо Брегенца -- это комплект: народное+элитарное. В 90-е во второй части доминирует русская музыка. Дирижер -- Владимир Федосеев: "Мазепа" Чайковского (1992), "Сказание о невидимом граде Китеже" Римского-Корсакова (1995), "Демон" Рубинштейна (1997). В 2000-м здесь клюнет в темя Царя Додона Золотой петушок у режиссера Дэвида Паунтни.

Он же -- постановщик "Греческих пассионов" (совместная продукция с театром "Ковент Гарден", Лондон) Богуслава Мартину, который, как и Леош Яначек, считается главным чешским композитором ХХ века. Премьера "Пассионов" в Цюрихе (1961) напомнила человечеству о забытом жанре "страстей". В основе -- роман Никоса Казандзакиса "Христа распинают вновь". Молодого пастуха Манолиоса (перспективный молодой тенор Кристофер Вентрис), который уходит от земных страстей и призывает защищать обездоленных, убивает толпа. Благополучная Европа в ожидании 2000-летия от Р.Х. осаждается беженцами. За кадром -- сам композитор Мартину, в скитаниях по миру переживающий судьбу Родины. Злободневность темы -- не единственный плюс. Самое яркое в спектакле -- музыка, уникальная для ХХ века ( в ней -- дыхание древних византийских песнопений и возвышенность соборной службы). Ее архаичная простота -- глоток свежего воздуха для тех, кто устал от рационализма и сложности.

Под стать и зрелище: сцена (Стафанос Лазаридис) подобна иконе с подробным изложением жития святого -- многоярусная картинка с библейским смешением людей и животных. Повествование своей трогательной искренностью напоминает средневековые страсти, чью интонацию донес нам Бах. Дирижер Ульф Ширмер, Московский камерный хор (хормейстер Владимир Минин) и певцы добиваются необходимого эффекта: когда в финале беженцы идут искать -- прямо через зал -- землю обетованную, устойчивое чувство благополучия сменяется у публики вопросом: что будет с нами завтра?

Здоровое и, на первый взгляд, замкнутое европейское сообщество, оказывается, способно понять себя как часть всей человеческой истории. Оно готово к состраданию и покаянию: во имя будущего -- очищение от скверны прошлого, изгнание теней нацизма. Сцена-мастерская (новая площадка фестивального мегаполиса Брегенца) показывает трагический "Дневник Анны Франк". В мае 1998-го эта моноопера Григория Фрида (продукция Венской оперы, солистка -- израильская певица Анат Эфрати) звучала в австрийском парламенте. Европа подводит итоги века и движется к цивилизации без террора.

Брегенц -- Екатеринбург

ПОДПИСЬ:

Сцена из оперы Верди "Бал-маскарад", плавающая в озере, способна напугать любого. Сама же она боится только дождя