Известия / Четверг 31 декабря 1998

Главным событием года в области классической музыки следует считать то, что после летне-осеннего финансового краха российский музыкальный мир не рухнул. К началу кризиса все наши музыкальные силы уже успели проверить свои возможности: кто мог и хотел уехать, уехал давно, кто нас не покинул, тот остается и по сей день -- поэтому осень прошла по обычному графику, а декабрь просто ошеломил валом звездных концертов. Но все же событие хочется по старинке искать в новом опыте, а не в повторении, пусть и героическом, опыта прошлого. Новый опыт нам приносят гастролеры -- и тем ценнее в этот раз, что это были не заграничные кумиры: обе российские столицы наконец-то посмотрели друг на друга через бинокль оперы и балета.

Обменные гастроли Большого и Мариинского театров, прошедшие зимой--весной минувшего года, доказали, что ни Москва, ни Петербург не согласны кормиться только собственным культурным патриотизмом. Большому театру повезло больше. От него ожидали свидетельств упадка и развала -- но Большой мобилизовался и имел успех. Мариинский театр, напротив, справедливо числили за труппу мирового уровня -- поэтому каждое лыко пошло ему в строку. Аншлаги были по обе стороны фронта. В Москве рукоплескали несравненной Лопаткиной, вечнозеленому Баланчину, неутомимому Гергиеву и эксклюзивному Вагнеру. В Петербурге -- остаткам от Григоровича, позднему Покровскому, раннему и обещающему Ратманскому, английскому Устинову. Рукоплескали и тому, чему никак бы не надо: халтуре и помпе, которые бесхозяйственно везли в обе стороны, -- но не это главное.

И не то, что после гастролей споры о приоритетах нисколько не ослабли -- только усилились. Главное -- для обеих столиц обменный опыт не прошел бесследно, особенно для Москвы. Теперь Большой театр уже не так убежден, что он лучший и единственный. Тем самым Большой выиграл; в него иногда стало интересно ходить.

------------------------------------------------------------------------