КоммерсантЪ / Пятница 16 мая 1997

Два концерта "Оркестра XVIII века" прошли в полных залах и имели бурный успех у публики. Первое объяснимо: подарком голландцев россиянам был бесплатный вход. Второе объяснимо менее -- хотя исполнялись привычные Бетховен, Шуберт и Брамс, но звучали они так, будто на нашей сцене были представлены впервые.

"Оркестр XVIII века" и его дирижер Франс Брюгген занимается тем, что называется историческим, или аутентичным, исполнительством. Мало того что струнники играют на жильных струнах, а духовые инструменты звучат в натуральном строе -- строй и инструменты меняются в зависимости от музыки: Брамс (ранний, яростно консервативный) настроен на 435 герц, Бетховен -- на 430. Если играют "Неоконченную симфонию" Шуберта, то она звучит именно как неоконченная -- вторая часть, благодаря взятию быстрого темпа, становится не божественной кодой, а обычным интермеццо, за которым вполне могли бы последовать скерцо и финал. Если играется "Героическая" Бетховена, то ощущение тонкой работы таково, будто слышишь жука, перебирающего лапками в спичечном коробке. Всех струнных -- по три пульта (против 6-8, принятых в современном оркестре), поэтому духовые расцветают собственным концертом. Воспользуюсь фразой просвещенного любителя, услышанной в антракте: "Впервые услышал Третью Бетховена как кончерто гроссо".

Историческое исполнительство нередко вызывает бурное неприятие. Что понятно: подобно тому как ухо, воспитанное на синтезаторах, не воспринимает звуки живого инструмента, так и слух, которому мил современный оркестр, не в силах оценить иного частотного спектра. Должен признаться, что не могу (в отличие от своего коллеги из журнала "Итоги") считать себя знатоком исторического исполнительства, но подтверждение своим чувствам нашел у специалистов: в "Оркестре XVIII века" работа над звуком преобладает над артистизмом и вдохновенностью, а по мастерству игры этот коллектив с пятнадцатилетним стажем, к тому же собирающийся для турне всего несколько раз в год, несколько уступает молодым английским оркестрам, чемпионам по этой части. Но скрипач Томас Зехетмайр, игравший Скрипичный концерт Бетховена на романтическом "страдивари" старым смычком и на жильных струнах, был бесподобен: к его виртуозности невозможно предъявить почти никаких претензий, а такого трепетного, легкого и летучего звука (который, конечно, не годится для Шостаковича) Москва еще просто никогда не слышала.

Ансамбль "Трио", собравший камерную аудиторию в Доме звукозаписи, напротив, играл музыку только современную. Флейтист Харри Старрвелд, пианист Рене Экхардт и бас-кларнетист (считающийся лучшим в мире) Харри Спарнаай доказали, что будто бы дряхлый академический авангард (например, пьеса Het Франко Донатони, выдержанная в летучих линиях, напоминающих импровизации в стиле би-боп) способен дарить откровения, если поддержан подобным, еще немыслимым у нас, уровнем воплощения.

Стоит добавить, что концерты транслировались в эфире радио "Орфей" и входили в радионеделю, в течение которой по шесть часов в день звучало все, что было изобретено в музыке Нидерландов -- от Жоскена до новейших опытов.

Благодаря 300-летней давности деяниям Петра I линия голландской музыки пунктиром прошивает весь нынешний музыкальный сезон. Осенью, на внеочередном "Московском форуме", в консерватории уже выступали ансамбли De Ereprijs и Orkest De Volharding, смутившие академические стены Рахманиновского зала крутым сплавом авангарда с джазом и массовой культурой. А стены, в свою очередь, смутили возможную аудиторию, которая не пришла на концерты, упустив счастье внимать тому в музыке, что соответствует любимым эстетами Гринуэю или Уилсону. 7 и 8 июня представится возможность отчасти наверстать упущенное: Volharding приедет снова и выступит там же -- цените свой шанс, господа!

Кроме того, там же 6 июня академический пианист Марсел Вормс даст программу "Джаз в фортепианной музыке XX века", 8 июня сыграет сольный концерт Харри Спарнаай, а 23, 25, 27, 30 мая и 1 июня нидерландские музыканты объединятся с российскими в музее Маяковского. К началу лета каждый, будь то слушатель или исполнитель, причастный к проекту нижних земель, признает: не зря в дебатах потел голландский Госплан, мне давая задание на год.