КоммерсантЪ / Пятница 18 апреля 1997

В дни больших юбилеев принято говорить о том, каким нелегким был путь чествуемых к успеху, сколь многочисленны были препятствия, которые пришлось им преодолеть, прежде чем пришло признание коллег и любовь публики. Людмила Семеняка -- завидное и редчайшее исключение из правила. Ей не было трудно.

Бог наградил ее великим талантом, семья и учителя -- другим чудесным даром: не замечать дополнительных обстоятельств жизни, тех обстоятельств, что способны раз и навсегда нарушить душевный покой, озлобить, но ровным счетом ничего не могут добавить к тому главному, что составляет смысл существования балерины -- фантастическому умению танцевать.

Семеняка -- можно ли придумать более "говорящую" фамилию для артистки балета? Ее сразу так и определили: замечательная пальцевая техника, острый рисунок. На самом деле, это значило всю жизнь тащить на себе современный репертуар. И все.

Ленинградская девочка с косичкой "приговора" попросту не заметила. На Первом конкурсе артистов балета в Москве она вышла и станцевала дуэт из "Жизели". Станцевала так, как и должна была станцевать лучшая выпускница Вагановского училища: очевидцы рассказывают, что несколько особо чувствительных дам в партере тогда едва не задохнулись -- настолько буквально перехватывало дыхание от ее танца.

Сама Семеняка не обратила на это никакого внимания. Она просто умела танцевать классику и не сочла нужным это скрывать.

В Большом театре, куда Семеняку пригласили чуть ли не в детском возрасте, она начала заниматься в классе Галины Улановой -- что само по себе свидетельствует о многом. Утверждают, будто Семеняка была любимицей Юрия Григоровича. С формальной точки зрения это действительно так: за двадцать пять лет работы в Большом балерина станцевала все значительные хореографические работы мастера -- "Каменный цветок", "Легенду о любви", "Щелкунчика", "Спартака", "Лебединое озеро", "Спящую красавицу", "Ивана Грозного", "Ангару", "Ромео и Джульетту", "Золотой век", "Раймонду". Однако участвовала Семеняка и в "Дон Кихоте", и в "Жизели", и в "Сирано де Бержераке".

Автор дежурного буклета, изданного Большим театром к юбилею артистки, полагает, что на творчество Семеняки влияет "сегодняшняя действительность своей быстротой смены событий, социальными потрясениями, природными катаклизмами, стремительным развитием науки и техники". Это все же не так. Для творчества Семеняки главное -- ее внутренняя убежденность в том, что еще многое она может и должна сделать. К сожалению, с каждым днем это становится все сложнее.

"Ждем новых встреч, новых открытий", -- написано в том же буклете. Увы, все чаще эти встречи и открытия происходят вне стен Большого театра. Семеняка активно сотрудничает с Русским имперским балетом Гедиминаса Таранды, всегда с удовольствием участвует в гала-концертах, много гастролирует в России и за рубежом. А что остается делать, если в родных стенах вдруг тебя встречает холодная снисходительность.

Так и не станцевала Семеняка характерную партию в "Укрощении строптивой", поставленной в Большом. Прошло мимо нее возобновление "Спящей красавицы" (Аврора -- одна из лучших работ танцовщицы). Лет пять не участвует она в балетах Григоровича. На любимой сцене Семеняка выступает максимум три-четыре раза в год. Один из них -- непременно "Жизель".

В этот день цена на билеты "с рук" поднимается втрое, к семи часам вечера в районе Охотного ряда уже не найти ни одного хорошего цветка (все скупили поклонники). Спектакль заканчивается на полчаса позже обычного -- после каждого выхода Семеняку вызывают по несколько раз.

Удивительно поэтому, что для своего юбилея танцовщица выбрала "Шопениану" Фокина и "Фантазии на тему Казановы" Лавровского-младшего. Это поступок опасный и благородный.

В бессюжетной "Шопениане", очевидно, не предназначенной для бенефиса драматической актрисы, которой, безусловно, является Семеняка, танцовщице было крайне неуютно. Недобрые клакеры неистовствовали на вариациях второстепенных сильфид, решительно не замечая главной героини. Партнер балерины (Александр Никонов) весь спектакль был как-то сам по себе. Семеняка танцевала хорошо, но не блистательно. В антракте распространились слухи, что балерина плохо себя чувствует. Казалось, праздник был безнадежно испорчен...

Быть может, первый раз в жизни Семеняка схитрила. То, что она творила в "Фантазиях на тему Казановы", описанию не поддается. Скажем лишь, что после спектакля были слезы, стоящий партер, ужас в глазах капельдинерш (с ярусов на сцену летели ярко-красные розы), двадцатиминутная овация, склоненные колени, признания в любви и все прочие обстоятельства, традиционно сопутствующие большому успеху балетной актрисы.