КоммерсантЪ / Четверг 16 февраля 1995

Постоянная публика Большого давно привыкла к нафталинности запредельно древних спектаклей сегодняшнего репертуара: так, нынешняя постановка "Пиковой дамы" была создана Леонидом Баратовым полвека назад, а возобновлена Борисом Покровским в 1964 году. Поэтому для многих "новый" спектакль был неожиданностью -- а стал он таковым только благодаря бенефицианту.

Герман в исполнении Владислава Пьявко, безупречно выстроившего сценический рисунок своей роли, стал неоспоримо главной фигурой оперы: артист оказался единственным участником спектакля, кому удалось держать зал в непроходящем напряжении. В его отчаянном обращении к Лизе звучало не только признание в любви, но и клятва вернуть своей собственной жизни утраченный смысл, сокрытый, быть может, в трех заветных картах. Певец щедро прибегал к мелодекламационной манере, что, возможно, придало вокальному рисунку роли еще более драматичный и даже фатальный характер.

В этой ситуации трудно не понять Лизу, изменившую своим девичьим грезам и молодому князю Елецкому. К тому же сложилось впечатление, что Сергей Мурзаев, выступивший в роли молодого князя, спутал благородство и безразличие. Хотя все было спето без явных ошибок, внутренняя холодность бросила тень и на вокальное исполнение. Марина Лапина в образе Лизы покорно позволила любить себя Герману, однако сама только демонстрировала неплохой вокал -- к сожалению, ей и здесь определенно не достало лиричности. Графиня Галины Борисовой не воплотила в себе ни одного из трех ликов своей героини -- ни цветущей красавицы, ни страшной старухи, ни духа роковой карты. Не спасал положения ни кринолин огромных размеров, ни горностаевый мех королей: одного лишь красивого и сочного голоса певицы было явно недостаточно, чтобы воплотить самый сложный и непознанный образ русского меццо-сопранового репертуара.

В этом смысле исключением в спектакле стала только работа Пьявко. Порученный столь сильному актеру, сюжет оперы избежал опасности упрощения до банального любовного треугольника. И здесь нельзя не отметить трезвый ход устроителей фестиваля, предоставивших певцу не концертную сцену, а театральные подмостки, где он смог в полной мере развернуть свой драматический талант. Благодаря Владиславу Пьявко мы, наконец, поверили, что Герман столь же сильная в драматическом отношении партия оперного репертуара, как и партия Ноздрева в "Мертвых душах" -- хотя многие из давних поклонниц артиста все же со вздохами вспоминали о несравненном Ноздреве.

А что касается оркестра, то он, не всегда послушный дирижерской палочке Андрея Чистякова, делал "Пиковую даму" Большого театра такой же, как все добротные "Пиковые дамы" мира.