КоммерсантЪ / Четверг 22 февраля 1996

Мария Бабалова, Петр Поспелов

Андреа Бочелли -- высокий статный парень крепкого крестьянского склада, украсивший бы любой фильм, к примеру, братьев Тавиани. Ему 32 года. В детстве он перенес болезнь, которая с 7 лет обрекла его на полную слепоту. Возможно, об этом не стоило бы писать, а если бы стоило, то только для справки. Но в случае с Бочелли это обстоятельство является решающим. Если бы Бочелли был зрячим, он бы не выступил на сцене Большого зала Консерватории.

В Москве певец уже второй раз. В первый приезд он записал вместе с оркестром Владимира Федосеева свой первый и пока единственный компакт-диск. Ажиотаж, с которым состоятельные слушатели раскупали его тираж в антракте, полностью подтверждал сведения о невероятной популярности диска в Европе: там за месяц было раскуплено свыше 130 тыс. экземпляров. На диске голос и манера пения Андреа Бочелли чем-то напоминает Марио Ланца или даже Робертино Лоретти -- это слегка эстрадизированный тип итальянского пения, плод удачного коммерческого компромисса между оперным искусством и популярными жанрами. Как это и подобает артистам, "раскручивающим" диск, Андреа Бочелли пел в концерте выжимку из него.

Лучше всего певцу удались арии Чилеа и Массне, прозвучавшие одна за другой в первом отделении -- плач Федерико и ариозо Вертера. Эти печальные лирические композиции, казалось, эмоционально очень близки певцу, словно передававшему нам картины своих видений, в которые воплотились для него звуки реального мира. Здесь его голос звучал наиболее ровно, и на редкость выигрышны были ноты, в том числе и высокие, взятые удивительным пиано. В чисто вокальном смысле достижения певца этим исчерпывались. И совершенно зря Бочелли выбрал арию вердиевского Макдуффа, требующую большого полетного голоса и внятных свободных верхов, которыми певец не обладает. К тому же интонация не всегда была безупречной, и причина этого -- в недостаточном владении вокальной техникой. Поэтому обращение певца во втором отделении концерта к несложным неаполитанским канцонам должно было выглядеть логичным. Были выбраны в большинстве своем незапетые произведения, чуть лучше остального прозвучали песни Тости. Андреа Бочелли чем-то сродни "артистам", о которых писали Гюго и Мопассан, Достоевский и Набоков, Гюнтер Грасс и Александр Беляев. Не совсем правы были скептики, утверждавшие, что в Венеции так спел бы любой гондольер.

В Большом зале был аншлаг. Почти до самого конца изголодавшаяся по итальянскому пению публика старалась убедить себя в том, что присутствует на концерте настоящего итальянского тенора. Оркестр Владимира Федосеева старался оказать певцу всю возможную поддержку. Всех вместе поддерживал концерн "ЛУКойл": именно ему, постоянному спонсору федосеевского оркестра, принадлежала честь организовать этот странный и в высшей степени политически корректный концерт.

Андреа Бочелли -- человек, который, не смирившись с недугом, мужественно построил свою жизнь по всеобщим законам. Он получил диплом юриста и несколько лет работал по специальности, но все же решил профессионально заняться музыкой, которую, по собственному признанию, фанатично любил с детства. Он учился игре на фортепиано, а затем стал брать уроки академического пения у самого Франко Корелли (но вовсе не у Лучано Паваротти -- это был только слух, которым гудела доверчивая Москва). Всего лишь после года занятий Андреа Бочелли начал давать концерты, собирая все большие и большие залы -- сперва в Италии, а потом и за ее пределами. Голос Бочелли, по природе небольшой и не обладающий мощными обертонами, идеально подходит для записей, и, как всякий маленький голос, он фоногеничен -- то есть предоставляет хорошие возможности проявить себя звукорежиссеру. Вероятно, певцу следовало бы сосредоточиться на работе в студии и на радио. Конечно, не забывая и об учебе.