КоммерсантЪ / Суббота 27 января 1996

, Петр Поспелов

О молодых писателях никто не вспоминал с 1984 года. Все минувшее с тех пор время они, вместе со своими невостребованными творениями, толпились на заднем дворе литературной жизни. Поэтому невиданный всплеск страстей и восторгов, обуявших участников совещания, вполне объясним. Несколько дней они жили полноценной и насыщенной литературной, или даже писательской, жизнью. Был забыт телевизор и заложники, никто не расходовал эмоций на флирты и романы. Зато творческие дискуссии не утихали далеко за полночь. Восемь раз приезжала "скорая помощь", каждое утро вставлялись в рамы новые стекла. Ковровые дорожки тихого пансионата покрывались осколками и кровью. Доверчивая обслуга взирала на служителей муз со смешанным чувством страха и почтения.

Радость, наконец, не обошла писателей стороной -- и радоваться было чему. Никогда еще вместе не собиралось такое количество людей, составляющих цвет литературы: среди 50 руководителей семинаров были Маканин, Ким, оба Поповых, Чухонцев, Кушнер, Кураев, Киреев, Золотусский, Роман Солнцев, во "младшем командном составе" -- Петр Алешковский, Отрошенко, Игорь Кузнецов, Жданов, Курицын, Василенко, Ванеева, Ростовцева и другие. Как уже мог понять читатель, обсуждения никогда не носили такого делового характера (зато в 1984 году, когда они проходили под эгидой ЦК ВЛКСМ, в них было гораздо больше торжественности), не отличались таким демократизмом и подлинным духом молодости: наиболее продуктивные диалоги шли между младшим составом руководителей и старшей частью семинаристов. Никогда не обсуждался столь широкий спектр творческих вопросов -- от "жив ли все же роман" до "можно ли создать полноценное литературное произведение, не прибегая к помощи матерной лексики". И хотя нельзя сказать, что контингент участников был обижен количеством графоманов, никогда еще процент рукописей, заслуживающих внимания, не был столь высок. Рука Ярославля порой придавала происходящему древний местнический колорит: бородатые ярославские гуру не упускали случая повитийствовать. Но вместе с тем явственно были видны и черты новой эпохи -- прежде всего, активное присутствие издателей, внимательно приглядывавшихся к свезенной продукции.

Как и в 1984 году, основным итогом совещания стало "фронтовое", списочное принятие в члены СРП. Одного из руководителей, букеровского номинанта Павлова, приняли вместе с молодыми, "букероносец" Маканин принял весь свой семинар. Многие руководители такого подхода не приветствовали, но возобладало политическое решение проблемы -- ведь в молодых писателях, сочувственно и благодарно настроенных по отношению к руководству СРП, нуждается не только абстрактное будущее литературы, но и ее суровое настоящее.

Два съезда, ознаменовавшие раскол Союза писателей СССР, прошли один за другим сразу после первого путча. Можно начертить целое древо делений и отпочкований, выросшее с тех пор. Однако ни на одной из его ветвей не сидит законный правопреемник собственности старого союза. Ситуация привела к тому, что Союзу российских писателей пришлось готовить описываемые события, ютясь в маленькой комнатке особняка на Поварской, в то время как все остальное пространство усадьбы забито офисами и обменными пунктами, земля Переделкина грозит уплыть из-под ног литературы, и это еще не все ужасы жизни. Прежде казалось, что основной враг прогрессивной литературы -- так называемый бондаревский союз, тот, что на Комсомольском проспекте. Однако одним из решений конференции было принятие курса на экономический альянс (при сохранении, конечно, идеологических разногласий) с бывшим противником. Можно даже по-доброму делить с ним бюджетные деньги: гораздо более серьезными врагами видятся некто Пулатов -- человек, "с которым нужно успеть расправиться до лета", и меньшего размаха собственник Савельев, умело морозящий организационные инициативы СРП.

Поначалу конференцию хотели провести как съезд -- но не удалось обвести Савельева. В остальном главные организаторы -- Светлана Василенко и Людмила Абаева -- разыграли все как по нотам. Под совещание были получены деньги у правительства, благодаря ярославской концентрации-изоляции образовался невозможный по московским условиям кворум для конференции. Неизвестно, добрым ли словом вспомнит совещание поэт, о котором рассказывают, что он, собравшись встретить жену, надел сумку через плечо и вышел в окно пятого этажа. Но подавляющее большинство покинуло пансионат счастливыми и удовлетворенными. Кто-то -- прекрасно проведенным временем и новыми друзьями, кто-то -- вниманием, похвалой или же суровой, но искренней критикой коллег. Кто-то -- завязавшимися отношениями с издателями, кто-то -- членским билетом, дающим призрачную надежду на призрачное повышение статуса, поликлинику, Малеевку, а также, не в последнюю очередь, -- чувство причастности к общему делу. А кто-то -- укреплением своего влияния на молодежь, новыми должностями в руководстве и тем, что вливание молодой крови поможет СРП в грядущих битвах за право первородства. Но самое главное, наша история, привыкшая к противопоставлению творческих и аппаратных проблем, может быть удивлена неожиданным и закономерным их совпадением. В этом и есть несомненный вклад первого Всероссийского совещания молодых писателей в нашу культурную ситуацию.