КоммерсантЪ / Понедельник 24 октября 1994

Нынешняя петербургская постановка "Тоски" стала первой в истории Мариинской оперы. Революционные мотивы, положенные в основу сюжета, в 1905 году послужили достаточным основанием для запрещения "Тоски" в России, а после революции неоднократно смущали коммунистическую цензуру. Смущение это в 1924 году разрядилось несколько анекдотическим образом -- Малый театр оперы и балета, используя партитуру Пуччини, выпустил спектакль "Борьба за коммуну".

Поэтому, приступая к постановке, режиссер Иркин Габитов и дирижер Лев Шабанов брали на себя большую ответственность перед петербургской оперной публикой. Работу над спектаклем в некотором смысле облегчило согласие Оперы Сан-Франциско предоставить Мариинке архивные костюмы и декорации. Бесспорный профессионализм солистов, приглашенных для исполнения главных партий, также вселял уверенность в успех постановки. Однако всего этого оказалось недостаточно: ни сценография, ни вокал не смогли компенсировать явных провалов режиссуры, столь характерных для современной российской оперной сцены. Можно сколь угодно долго рассуждать об условности оперного жанра как такового, о традиционной схематичности трактовки характеров, но все равно подобные разговоры окажутся не более чем попыткой добродушно оправдать очередную домашнюю неудачу. В "Тоске" пренебрежение драматическими законами проявилось в полной мере, а некоторые сцены спектакля смотрятся просто нелепо. Наиболее показательным в этом смысле стал финал II акта. Напомним, что по либретто Тоска убивает злодея Скарпиа и начинает спешно искать только что написанное им письмо, дающее свободу ей и художнику Каварадосси. По недосмотру режиссера блестящая певица Валентина Цыдыпова в панике мечется по сцене, повергая зрителя в недоумение: отчего это Тоска расшвыривает мирно лежащие на столе бумаги, тогда как все ясно видели, что Скарпиа сосредоточенно строчил заветное письмо в противоположном углу сцены за конторкой? Отыскав искомое, героиня должна спешно покинуть место преступления -- вместо этого она зачем-то картинно застывает в дверях, которые распахиваются перед ней так ловко, как будто в Риме 1900 года знали секреты фотоэлементов. Знаменитое драматическое сопрано Цыдыповой, звучавшее на премьере свободно и уверенно, спасло ее Тоску, но прозвучало укором режиссеру-постановщику.

Безупречен в этом спектакле был лишь Николай Путилин (Скарпиа), сыгравший злодея с профессионализмом, достойным его вокала. Юрий Марусин в роли Каварадосси выступил неровно. Эта роль, для которой Пуччини написал одну из самых красивых теноровых партий в истории оперы, требует от исполнителя незаурядной актерской техники. Знаменитая ария El Lucevan le Stelle из третьего акта "Тоски", входящая в репертуар всех великих теноров мира, может служить пробным камнем для современного интерпретатора именно в силу своей непреходящей популярности. Юрий Марусин, видимо, решил не утруждать себя поисками индивидуальной интонации. Заключительные слова арии Каварадосси, по-русски звучащие как "но никогда я так не жаждал жизни", явно не трогают знаменитого певца, а вместе с ним и хорошо знакомую с мелодией публику.