КоммерсантЪ / Суббота 26 марта 1994

Гастроли "Трокадеро" можно воспринимать как знакомство с западным подлинником после разнообразных копий российского производства. Во всяком случае, спор Мужского балета Валерия Михайловского (Санкт-Петербург) с Мужским же балетом России (Санкт-Петербург--Москва) о праве авторства сейчас выглядит запоздалой дискуссией между копиистами. "Трокадеро" существует двадцать лет. "Трокадеро" изъездил мир. "Трокадеро" любим как профессиональной балетной критикой, так и неискушенной публикой. А главное,"Трокадеро" отточил концепцию до собственного театрального стиля, отличающегося от известных российскому зрителю мужских трупп взаимоотношениями с собственно балетным театром.

"Трокадеро" не изображает женщин, как, впрочем, не изображает и мужчин. Он имеет дело с иной единицей -- исполнителем балетной партии. Это напоминает традиционный японский театр "онногата", где мужчина, исполняющий женские роли, играет не женщину, а ее душу. Для "Трокадеро" важен антураж психологических нелепостей, штампов, приемов, наработанных за долгую жизнь хореографических шедевров. Техника, скажем, женской партии оказывается при этом само собой разумеющейся: колени не висят, стопы аккуратны, танцовщики взлетают на верхние поддержки и благополучно вертят тридцать два фуэте (pas de deux из "Дон Кихота"). Или не доверчивают их, если этого требует комический ход роли (pas de deux из "Корсара"). Безусловной вершиной тут является гомерически смешная пародия на знаменитую интерпретацию Майи Плисецкой -- бессмертный "Умирающий лебедь", исполняемый Кариной Грудь (Ален Деннис). С бескостными руками, выворачивающимися в немыслимых ракурсах, теряемыми перьями и "парой стройных ножек", которым может позавидовать любая женщина.

В остальных случаях о зависти речи не идет: танцовщики "Трокадеро" брутальности не скрывают, скорее откровенно и весело играют своими мускулами. Их pas de quatre, разрабатывающий кулуарные отношения величайших балерин романтической эпохи -- Тальони (Тори Добрин), Гризи (Виктор Тревино), Гран (Джой Невис) и Черрито (Уильям Элиас), представляет четверку дюжих дам, чья иерархия поддерживается не без помощи физической силы. Их маленькие лебеди из второго акта "Лебединого озера" (станцованного в старой, нарочито нафталинной редакции) движутся так, будто совершают марш-бросок. Их баланчиновский pas de six "В поисках барокко" легко превращает изысканные хореографические абстракции в спортивную ходьбу. Эти парадоксальные смещения не разрушают представления о театре как таковом, и балетном в частности. Прежде всего потому, что различные по уровню одаренности танцовщики "Трокадеро" одинаково владеют актерским мастерством. Их условный жест выразителен, осмыслен и действительно не требует перевода. Их психологические реакции точны и буквально доведены до уровня гэга. Они делают театр из всего происходящего на сцене. Они им живут.