Газета / Понедельник 11 июля 2005

- Вас упрекают в том, что вы не хотите ни с кем делиться обширными квадратными метрами, которые, по мнению комитета по культуре, используются неэффективно, и по этой причине театр на Поварской хотят отдать проекту «Открытая сцена». Если дело в этом, то, может, стоит сделать встречный жест, заявив, что ваш театр готов регулярно предоставлять площадку под спектакли «Открытой сцены»?

- Да мы же и так это делаем! Четыре спектакля у нас шли «Открытой сцены» - Бориса Юхананова, Дмитрия Крымова, Игоря Лысова… Крымов вообще в ужасную ситуацию поставлен в нравственном плане. В то время как у нас отбирают Поварскую, он на Поварской по гранту «Открытой сцены» репетирует спектакль «Дон Кихот». Если Поварскую отберут, как ему поступить? Это же нравственное испытание для него. Или ему придется сказать «нет», или сказать, что будет продолжать выпускать спектакль несмотря на то, что это больше не дом Васильева. Я сейчас вспомнил, что, когда начинался проект «Открытая сцена», собрали множество художественных руководителей разных театров, и мы выдвинули на этот проект пять предложений. Но из этих пяти нам разрешили только одно! Я готов принять огромное количество спектаклей «Открытой сцены», потому что многие режиссеры мне симпатичны. Но это только при одном условии: комитет культуры должен нашему театру предоставлять грант под конкретный проект "Открытой сцены". Я готов участвовать в проекте «Открытая сцена» как режиссер, как художественный руководитель, как председатель гильдии режиссеров России и в самом начале этого проекта ясно дал это понять. Но этого никто не захотел. За всем этим скрывается одна проблема. Если проанализировать историю конфликта, то станет ясно, что за всем этим - не претензии ко мне как к художественному руководителю, как к директору, а имущественный голод чиновников. Это борьба за имущество, ведущаяся властными структурами.

- Когда для театра строилось здание на Сретенке, предполагалось, что на Поварской будет основан театральный вуз, находящийся на городском бюджете. Но вам сначала пообещали, а потом отказали...

- Я назвал свой новый театр Школьным общедоступным. Как когда-то Станиславский сделал общедоступным свой Художественный, светский театр, точно так же я хотел сделать общедоступной литургическую драму. Таким образом, появилось два самостоятельных здания: Высшая школа драматического искусства на Поварской и Школьный общедоступный театр на Сретенке. В момент, когда это произошло, нашлись некоторые мои коллеги, которые сказали: это надо остановить. Я знаю, что в последнее время попал в опалу к Олегу Табакову. Почему, по какой причине? Олег Павлович, дорогой, ну напишите мне письмо, что явилось причиной. Когда только построили здание на Сретенке, я вышел к зрителям окрыленный, радостный и даже еще молодой и сказал: «Не любите ли вы буржуазный театр так же, как не люблю его я?» И вдруг раздался голос из зала: «А я люблю». Это был Табаков. Все засмеялись и зааплодировали. Может, с этой реплики и начался наш раздор? Не знаю.

- Каковы основные вехи борьбы вокруг театральной недвижимости?

- Этапы большого пути такие: сначала, в апреле 2002 года, покусились на Сретенку, затем, к концу 2002-го, аннулировали намерение открыть на Поварской Высшую школу драматического искусства. Потом аннулировали мой авторитет и престиж, отказав мне в Госпремии из-за здания на Сретенке. Следующий шаг – попытка отобрать общежитие на Сретенке. Теперь новый шаг – отнять Поварскую. И на этом власть не остановится. Я могу точно сказать, каким будет следующий шаг. Он не в этом году будет, а в следующем или через два года. Этот шаг – расформировать театр. Это для меня совершенно очевидно. И это, конечно, настоящий мой кризис, мое художественное поражение. Я мечтал развернуть театр в какую-то иную сторону, но один в поле не воин. Хотя есть команда, которая может и хочет этим заняться. Такой театр может поддерживаться только из госбюджета. Потому что спонсоры не будут мне оплачивать это мистериальное направление. Зачем им это? Были серьезные, настоящие намерения, но теперь я, видимо, должен признать, что невозможно... Сейчас, когда мне уже за шестьдесят, я должен объявить, что идея, к которой я шел всю свою жизнь, потерпела крах, и тогда я действительно должен подать в отставку.

- Предположим наихудший из вариантов: постановление о реорганизации театра подписано Лужковым. Ваши шаги?

- У меня есть обязательства до 2007 года перед театром, который отметит свое двадцатилетие. У меня есть обязательства по зарубежным гастролям. В следующем году мы выезжаем на Авиньонский фестиваль с тремя названиями. Мы будем играть "Моцарта и Сальери" в Почетном зале Папского дворца, мы покажем Илиаду, и еще мне Авиньонский фестиваль заказал один спектакль, названия которого я пока не скажу, - с Валери Древиль в главной роли. Это будет копродукция. 14 июля я поеду утверждать этот план. А в конце мая следующего года мы будем играть «Из путешествия Евгения Онегина» на сцене «Одеона». У нас огромнейшие гастроли планируются. Нас зовут в Амстердам с двумя спектаклями - Моцарт и Сальери и Илиада, и еще в нескольких крупных европейских городах мы выступим. Это же говорит о небывалом престиже театра. Те два грандиозных проекта, в которых идея мистериального театра наиболее сильно воплощена, начинают быть интересны европейской публике. Именно этот театр рассматривается как русский театр... Кроме того, мы объявили о том, что в 2007 году, на двадцатилетие Школы драматического искусства, готовы принять фестиваль Союза театров Европы в стенах нашего театра - на Сретенке и на Поварской. Уже получили подтверждение от Федерального агентства по культуре и кинематографии, что оно будет субсидировать этот фестиваль.

- А если Поварской у вас больше не будет?

- И если даже не будет Поварской, эти два года совершенно точно пройдут для меня в России, в работе с моим театром. Скорее всего, я просто буду вынужден открыто объявить о том, что довожу театр до двадцатилетия и этим значительным событием заканчиваю жизнь «Школы драматического искусства». Я не знаю, что будет дальше. За эти два года я, видимо, должен подготовить смену...

- Когда город отказал вам в создании муниципального вуза на Поварского, пытались ли вы обратиться к федеральным властям по тому же поводу?

- Мы этого не делали, хотя, я считаю, это было бы наилучшим вариантом. Как хорошо, если бы театр был защищен федеральным бюджетом и кто-то вдруг сказал бы: Ну что там претензии Москвы? Да, мы знаем, что московский театр «Школа драматического искусства» имеет два направления: репертуарное (пускай оно будет на балансе Москвы) и образовательное (пускай оно финансируется из федерального бюджета). Я думаю, что это стало бы серьезнейшей защитой для театра. Москва не могла бы больше выдвинуть претензий о неэффективном использовании помещений. Мне необходима федеральная защита! Но я не могу ее найти! Потому что где мне ее искать? У министра культуры? У Швыдкого? В президентском совете по культуре? Где то место, куда я как режиссер должен обратиться и сказать "защитите"? Защитите то, что я сделал за эти тридцать лет в театре, вашим бюджетом! Где тот, кто сказал бы Москве: Нет, Москва, ваши претензии неправильные, этот театр известен в Европе, его образовательная деятельность всюду чрезвычайно высоко ценится, и он заслужил значительную славу именно как исследовательский центр русского театра. Поэтому мы готовы защитить этот театр. Но этого не происходит! Глас вопиющего в пустыне…