Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/263053/lyubov_pod_bombami

Ведомости / Четверг 30 июня 2011

Мэтью Боурн, воинствующий борец с театральной рутиной и любимец Москвы, на целых две недели осел в Театре имени Моссовета — там идет его «Золушка». Хореограф обожаем миром за редкий в современной реальности талант рассказывать истории, да еще и сказочные, с подробностями и современными деталями.

«Золушка» тоже сохранила трехактную форму, но ее действие перенесено во времена Второй мировой войны. Организовать знакомство Золушки с ее принцем, в ХХ веке превратившимся в пилота ВВС Гарри, под звуки налета бомбардировщиков оказалось прекрасной идеей — музыка Прокофьева, писавшаяся как раз во время войны, несет след этой катастрофы. Все остальное тоже безболезненно транспонировалось из сказочного пространства в суровую реальность. Золушка оказалась в обычной лондонской многодетной семье, где кроме двух вредных сестриц есть еще целых три невыносимых брата, папаша в инвалидном кресле и мачеха, сохранившая удивительную свежесть, молодость и боевой задор. Несмотря на разрушения (их в подробностях воссоздает сценография Леза Бразерстоуна), в перерывах между бомбежками эти люди спешат в «Кафе де Пари», чтобы до упаду потанцевать с военными. Туда же под присмотром Ангела — и его существование оказывается единственным вопиющим нарушением бытового правдоподобия — отправляется со своим пилотом и Золушка, из синего чулка непонятно как превратившаяся в настоящую голливудскую диву. С партнером ее вполне предсказуемо разлучает даже не окончание его увольнительной, а очередной налет и ранение.

Хореографа Боурна можно было бы поздравить с успехом, если бы так удачно связывающиеся сюжетные линии ему удалось оснастить хореографически. Но музыка Прокофьева ставила подножки интерпретаторам не раз. Она очевидно объемна с точки зрения текста — и с этим многие научились справляться с помощью купюр. Но справиться с ее философичностью, расширяющей сцену до размеров вселенной, ножницами не удается. И трое внеплановых братьев, сколько трюков им ни сочиняй, не отменят катастрофу прокофьевского времени.