Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2001/12/21/39116

Ведомости / Пятница 21 декабря 2001

Представители американского Фонда Баланчина Карин фон Арольдинген и Пол Боуз перенесли в Петербург «Блудного сына» (1929). Таким образом, двухгодичная пауза в постановке спектаклей Баланчина, взятая театром после массивных «Драгоценностей», оказалась лишь подготовкой к преодолению самой сложной вершины Баланчина — к его конструктивистским балетам.

Напоминая об этапах большого пути, в один вечер с «Блудным сыном» включили восстановленную местными репетиторами «Тему с вариациями» и «Серенаду». Эти балеты обозначили полюсы отношения к Баланчину в Мариинке за последние десять лет.

«Тема с вариациями» была первым балетом Баланчина, перенесенным в Мариинский — тогда еще Ленинградский театр оперы и балета имени Кирова. В 1989 г. ленинградский балет уже задыхался в самоизоляции, но все еще продолжал жить с убеждением, что «Петипа — это наше всё». «Тему с вариациями» и еще один балет Баланчина — «Шотландскую симфонию» — включили в афишу лишь в качестве западной экзотики, которая должна была подтвердить: весь зарубежный балет — это перепевы Петипа. Так эти спектакли и танцевали — масштабно, величественно, всеми силами воплощая лозунг «душой исполненный полет» Именно так продолжают танцевать «Тему с вариациями» и сейчас, когда хореография Баланчина стала важнейшим элементом репертуарной политики нового руководства Мариинки и когда на ее сцене поставлены «Серенада», «Аполлон», Па-де-де на музыку Чайковского и «Драгоценности». Неряшливость кордебалета и расхождения всегда выдрессированных мариинских корифеек можно объяснить авральными темпами работы. Оправдать назначение на главные партии Софьи Гумеровой, чьи длинные ноги изумительной красоты не приспособлены к стремительным темпам Баланчина, и выписанного из Киева вечного победителя международных конкурсов Дениса Матвиенко, пока не освоившего ничего, кроме трюков «Корсара» и «Дон Кихота», можно только внезапным мором, напавшим на остальных солистов. Контрастом этому спектаклю была «Серенада», давно потерявшая статус премьеры и шедшая в отсутствие мариинских звезд, но «в соответствии со стандартами стиля и техники, установленными и предоставленными Фондом Баланчина».

Звезд припасли для премьеры «Блудного сына». Главные партии доверили любимцам публики Фаруху Рузиматову и Юлии Махалиной. Именно они были среди тех, кто десять лет назад начинал освоение Баланчина в Мариинском театре. С той же поры у них осталось убеждение, что в балете главное не хореограф, а интерпретатор и задача артиста — не точно исполнить заданный текст, а сочно прописать в нем собственную тему, чего бы это ни стоило самому спектаклю. Поэтому Рузиматов неистово взбивал воздух, изображая в «Блудном сыне» свой фирменный номер Эйфмана «Познание». Махалина, которой досталась роль Сирены, идеально подходящая ее традиционному имиджу, все свое внимание сосредоточила на сложных манипуляциях с плащом. Артистизм вернулся к ней на секунду, когда она «по Станиславскому» изобразила Маньку Облигацию, крадущую у бесчувственного Блудного сына медальончик.

Стандарты Баланчина оказалось возможным разглядеть только на втором, утреннем, показе, когда «Блудный сын» достался недавно приглашенному в труппу Андрею Меркурьеву и Дарье Павленко. Они станцевали не тяжеловесную психологическую драму, а легкий получасовой балет, который сочинили 36-летний композитор Сергей Прокофьев, 25-летние хореограф Джордж Баланчин и сценарист Борис Кохно. В их спектакле венецианские музеи, петроградские улицы, парижские синематографы и казино Монте-Карло, пантомимный жест и балет, бытовые движения и классический танец слились в идеальную смесь, которая и 70 лет спустя выглядит бесспорным шедевром.