Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2002/09/23/51817

Ведомости / Понедельник 23 сентября 2002

В субботу в Государственном Кремлевском дворце состоялось первое представление «Тоски» Пуччини — спектакля Римской оперы, поставленного легендарным Франко Дзеффирелли. Совместные усилия Альфа-банка и компании Mercury по внедрению высокого искусства в народные массы увенчались почти стопроцентным успехом.

Представьте себе следующую ситуацию. Вы приходите в магазин компакт-дисков и из 20 версий «Тоски» Пуччини собираетесь купить новейшую — в посверкивающей глянцем упаковке, с толстенным буклетом, где можно найти огромное количество полезной информации, либретто с переводом на три языка и красивые картинки. В последней момент вы, правда, замечаете, что эта же самая запись имеется и в другом издании — без глянца, без либретто и картинок, но в два с половиной раза дешевле. Не будучи меломаном, да и вообще зная о Пуччини понаслышке, вы купите именно этот вариант — и останетесь вполне довольны своим выбором.

Привезенная в Москву «Тоска» — по сути, такой же продукт категории mid price, безупречно качественный, без изысков, но доступный всем и каждому. Альфа-банк, до сего момента потчевавший столицу идолами массовой культуры, а теперь решивший попробовать силы в более изысканном жанре, не зря выбрал для римской «Тоски» унылые кремлевские хоромы — да, конечно, акустика здесь оставляет желать лучшего, зато лицезреть оперные страсти могут тысячи. Оркестр и солистов старательно подзвучивали, но микрофоны, по счастью, не фонили, оркестр не перекрывал голоса, и работа звукорежиссеров в целом производила пристойное впечатление. Единственный же большой промах постановочной команды, увлеченной борьбой с кремлевской акустикой, был связан с отсутствием субтитров на русском языке, которыми сейчас располагает любой приличный оперный театр: трудящимся массам нелишне было бы узнать, о чем поют герои.

Впрочем, даже полным профанам, не понимающим ни слова по-итальянски, в течение двух с половиной часов есть чем заняться. Ибо спектакль Дзеффирелли, само имя которого рождает множество приятных ассоциаций, по-итальянски роскошен и избыточно красив. Трагическая история любви певицы Флории Тоски и художника Марио Каварадосси, отягощенная множеством побочных мотивов, задрапирована в парчу и бархат интерьеров и напоена символикой католического Рима. Действие, перенесенное со сцены на небольшой подиум посреди оркестра, достаточно статично. Но именно благодаря этой старомодной статике можно не торопясь разглядеть, а затем обсудить с соседом платья примадонны, оценить строгую красоту церковного реквизита, на фоне которого (тонкая ирония режиссера!) злодей и безбожник Скарпиа строит свои дьявольские козни. Доселе неизвестный Москве дирижер Пьер Джорджо Моранди, как и режиссер, предпочитает наслаждаться деталями, избегая экстремальных темпов и смиренно замирая вместе с сотней своих оркестрантов в преддверии вокальных фиоритур. Поначалу удивляясь подобной инертности оркестра, вскоре полностью осознаешь мудрость такой тактики: занятые в премьерном составе певцы имеют полное право вольничать, тянуть верхнюю ноту столь долго, сколь им заблагорассудится, и вообще диктовать свои правила игры. На фоне аккуратного и слаженного ансамбля героев второго плана Даниэла Десси (Тоска) и Фабио Армильято (Каварадосси) выглядят настоящими корифеями (в пику им — злостный Скарпиа, импозантный бас Альберто Мастромарино). Со времен своего московского дебюта в рамках гастролей миланского Ла Скала обаятельная Десси не утеряла ни вокальной свежести, ни актерского темперамента — певица мудро и предусмотрительно выстраивает свою партию, без характерной пуччиниевской истерики, увлеченно и с хорошим вкусом. Про Армильято, привечаемого ныне в лучших оперных домах мира, можно с уверенностью сказать, что он воплотил образ идеального тенора: в меру интеллигентного, в меру темпераментного, с породистым голосом, хорошей школой и исключительно приятной внешностью. Когда в финале он гибнет от злодейской пули, а она живописно сигает с парапета, у простого зрителя появляется оправданная вера в то, что именно такой и должна быть настоящая опера — красивой, хорошо спетой, складно поставленной и, наконец, полностью соответствующей печальному афоризму «в общем, все умерли».