Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2003/09/08/66149

Ведомости / Понедельник 08 сентября 2003

Российский национальный оркестр первый раз показался на публике после мучительной истории своего расставания с Владимиром Спиваковым, которая стоила ему трех десятков музыкантов. Для Михаила Плетнева, вновь взявшего на себя художественное руководство коллективом, концерт-открытие стал испытанием, которое он выдержал с переменным успехом.

Все первое отделение публика приглядывалась к сидящим на сцене музыкантам, стараясь удостовериться в том, что это действительно тот самый Российский национальный оркестр. Опознание происходило с трудом: количество новых лиц наводило на мысль, что тремя десятками дезертировавших оркестрантов, о которых заявляла дирекция РНО, дело не ограничилось. Спокойствие внушало лишь наличие неизменного концертмейстера Алексея Бруни и Михаила Плетнева за дирижерским пультом. Причин волноваться было предостаточно: Второй фортепианный концерт Брамса, которым открылся вечер, предательски обнаруживал разнобой оркестровых групп, скованную, местами даже неуклюжую фразировку и, что было особенно печально, полную несогласованность с солистом — пианисткой Елизаветой Леонской. Нет никаких сомнений, что величественные брамсовские кульминации и спады, сдержанная экспрессия медленной части концерта и мягкий юмор его финала близки и понятны Леонской — одной из самых изысканных дам современного пианистического мира. Однако физически осилить фортепианную партию, идущую наперекор оркестру и требующую чисто мужской силы, ей было нелегко, тем более что оркестр следовал за ней неуверенно, словно боясь оступиться. Лишь в третьей части ненадолго наступило взаимопонимание.

Удививший своей негибкостью в Брамсе, оркестр словно нашел себя в Восьмой симфонии Дворжака, получившейся у Плетнева, может, не столько произведением искусства, сколько наглядным примером его великолепной детальной работы с помолодевшим оркестром. Все встало на свои места — открывающая симфонию певучая тема виолончелей напомнила о том качестве звука, которым РНО славился в лучшие времена, оркестровый колорит заметно посветлел, симфонический цикл из четырех частей обрел ясность выражения и недюжинный темперамент. Смотреть на то, как новобранцы — в недавнем прошлом еще студенты консерватории — без оглядки, увлеченно идут за дирижером, отдавая себя Дворжаку полностью и без остатка, было еще приятней: энтузиазм в рядах оркестрантов — явление для РНО, где последние годы повелась мода сидеть, развалясь на стуле и позевывая, поистине исключительное. Спровоцировав приток новой крови в РНО, г-н Спиваков, кажется, сам не подозревал, какие радужные перспективы он смог открыть для оркестра, которому в последнее время не хватало именно молодости и даже некоторого идеализма. И если даже РНО и не поднимется в ближайшее время до тех высот, на которые так активно претендует, то, по меткому выражению одной слушательницы, «жить точно будет».