Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/lifestyle/lifestyle-culture/news/18330351/obezvredit-ne-udalos

Ведомости / Вторник 05 ноября 2013

Победа, которую одержали в этот вечер Даниэль Баренбойм и Саша Вальц — зал буквально вскочил на ноги (и чуть ли не первыми директор балета Opera de Paris Бенжамен Мелипье и его жена Натали Портман), когда хореограф вылетела на поклоны, — отсылает к началу 2013 года. Тогда Владимир Малахов, 10 лет возглавлявший Staatsballett, сообщил о cвоем уходе, а преемником интенданта был объявлен испанец Начо Дуато. Последовавшее заявление Саши Вальц о том, что она собирается покинуть Берлин из-за недостаточного финансирования компании Sasha Waltz & Guests, означало одно: самого очевидного претендента на главную балетную сцену страны прокатили. Если бы не Даниэль Баренбойм, объявивший премьеры Sacre и «Тангейзера» в постановке Вальц в планах Staatsoper на сезон 2013-2114 гг., Берлин запросто мог остаться бы без звездного хореографа. Что решимости первому лицу немецкого contemporary dance не занимать, только подтвердила премьера в Schiller Theater, после которой непрогадавший Баренбойм заверил, что, пока его слово что-то значит, Вальц может ставить в его театре что хочет и когда хочет.

«Весна священная» Стравинского, заказ на которую на момент кадровых перестановок Вальц уже получила от Мишеля Франка — директора Театра Елисейских Полей и Валерия Гергиева — руководителя Мариинского театра, в этой истории сыграла роль бомбы замедленного действия — заложенной заранее, но взорвавшейся в нужное время и в нужном месте. Наверное, впервые в биографии Вальц «взять Берлин» оказалось куда важнее, чем выпустить премьеру где-то еще. Балет под названием Sacre в исполнении артистов Мариинского театра в мае показали сначала в Петербурге, затем в парижском Театре Елисейских Полей, где ровно 100 лет назад и случился скандал на премьере «Весны священной» Вацлава Нижинского. Но обе балетные столицы стали чем-то вроде полигона для новой версии: делать выводы, пока хореографию Вальц не покажут ее собственные артисты, оказалось преждевременным. Но и почувствовать такую фантастическую разницу тоже вряд ли кто рассчитывал. Довольно скованное на премьере в Мариинском театре, зрелище чуть более заряженным предстало в Париже (благодаря союзу Вальц — Гергиев и тому обстоятельству, что наши на выезде всегда сильнее), но явлением совсем другого порядка и значения предстало только в берлинском Schiller Theater.

После нарочито эскизного «Послеполуденного отдыха фавна» Дебюсси, сочиненного Вальц специально для этого вечера, зрители оцепенели. После беспроигрышного дуэта из «Ромео и Джульетты» Берлиоза успокоились, а после Sacre впали в настоящее неистовство. 28 танцовщиков компании Вальц отличались от балетных коллег из Мариинского театра и формой, и содержанием. Что изменило хореографию, как состав почвы меняет ландшафт. Всех человеческих видов и мастей, они составляли единое, но отнюдь не однородное тело, заряженное и сокрушительное, как торнадо. Никакого компромисса, никакой половинчатости. Если уж кто падает плашмя в рассыпанный по сцене гравий, то всем весом и не щадя живота. Если бегущую мимо девушку ловит юноша за горло — то насмерть, как паук муху. Если охватывает дрожь двухметрового черного парня — жутковатый телесный экстаз пробирает всех. А когда массовка вдруг ложится всем своим коллективным телом перед обнаженной девушкой — бесшумно, бесплотно, то эта мольба о жертве выглядит как самый безжалостный смертный приговор. У апокалипсиса, усиленного чувственной интерпретацией Баренбойма, здесь нет альтернативы. Как у насилия, совершаемого всуе, — некинетической причины. Избранница Мария Марта Колузи молотит себя по бедрам, рычит, перекрывая Стравинского, мечется, но перемены участи не будет. Когда обнаженное тело, опустошенное сопротивлением, падает под спустившуюся с неба уже окровавленную предыдущей жертвой спицу, по зрительским рядам, как выдох, проходит тихое Wow.

Берлин