Известия / Воскресенье 10 декабря 2000

Фестиваль "Декабрьские вечера", в этом году составленный особо качественно, представляет нам не просто мировых звезд (а в том, что оба певца, доставленные к нам с помощью Британского совета, относятся к звездам первой величины, сомневаться не приходится) -- он представляет исполнителей, знаковых для ведущих категорий современного исполнительства. Российский слушатель, у которого ко всему особый счет, обязан теперь не только радоваться, но и распихивать свои впечатления по имеющимся в его музыкальной памяти карманам.

Трудно сказать, кто из двух певцов -- Майкл Чанс или Барбара Бонней -- современнее по духу. Один поет удивительным контртенором репертуар трехсотлетней давности, другая снабжает блеском своего великолепного сопрано музыку более знакомую -- Брамса, Шумана, Рихарда Штрауса.

Для нас, возможно, чуть актуальнее английский контртенор -- просто потому, что мы как раз наверстываем свое отставание от мира в области исполнения старинной музыки аутентичным образом. В то время как в области камерного академического вокала нам есть что вспомнить и с чем сравнить.

Английские контртеноры -- часть мифа о старинной музыке, какой она должна быть в нашем представлении. Иногда нежные и чахлые, иногда идеально бестелесные, они являют собирательный образ всего того, что противостоит здоровой романтической чувственности. Те из наших слушателей, кто сходил с ума по пластинкам Альфреда Деллера или Рене Жакоба (а параллельно они слушали, может быть, "Пинк Флойд"), теперь услышали контртенора нового, действующего поколения, впитавшего все лучшее от своих предшественников. Майкл Чанс -- певец-интеллектуал весьма широкого профиля; он поет и Баха, и Генделя, и Глюка, и даже современную музыку. А то, что в Москве мы отщипнули только частичку его репертуара в виде лирических баллад, спетых под тихую лютню Найджела Норта, можно расценить как роскошь. Вокальная музыка шекспировских времен несложна вокально, и Майкл Чанс не ставил целью поразить нас чудесами виртуозности. Зато композиторы той поры -- Томас Кэмпион, Джон Дэниэл и, конечно, мрачный гений Джон Дауленд, послуживший прототипом Гамлету, -- вложили в свои творения множество сложных, очень личных эмоций: эти простые на первый взгляд песенки написаны отнюдь не на потеху толпе. В то время как немцы-лютеране говорили музыкой с Богом, англичане, не столь свободные в церковном ритуале, находили выход персональному высказыванию в светских песнях. Концерт Майкла Чанса не был просто игрой в стиль -- витиеватые баллады лились из уст современного джентльмена с присущей им серьезностью и поэтической страстью. Для того чтобы проникнуться ею, слушателю, вслед за певцом и лютнистом (пара вещей прозвучала и в его сольном исполнении), нужно было совершить двойную операцию: сначала избавиться от всех эмоций, которые изобрело искусство недавних веков, достичь прозрачности и бесплотности, сесть на краешек стула и услышать тишину, а затем идти в обратном направлении, стараясь находить максимальные эмоциональные контрасты в весьма относительном диапазоне красок контртенорового пения -- от пианиссимо до негромкого форте, от теплого, как каша, нижнего регистра до тоскливого (и стоящего очень много фунтов стерлингов) верхнего.

Барбара Бонней представляла другую линию -- камерное пение, практикуемое оперными исполнителями. Бонней славится как исполнительница опер Моцарта и Рихарда Штрауса, но в концерте пела Брамса и Шумана. Если бы мы никогда не слышали Лотте Леман и Элизабет Шварцкопф (опять на пластинках, конечно), мы бы остались очень довольны и разве что попеняли бы на невыразительную игру аккомпаниатора Малколма Мартино. Зато во втором отделении, когда очередь дошла до Вольфа и Сибелиуса (а на бис прозвучал и Рихард Штраус), Барбара Бонней вовсю проявила и свой талант оперной актрисы, и свой голос -- красивый, объемный, с отменным диапазоном (вплоть до смачных низких нот) и большим набором красок, которыми певица управляла с отменным мастерством.

Майкл Чанс и Барбара Бонней, для московской публики новые лица, задали "Декабрьским вечерам" планку качества. Есть все основания предполагать, что фестиваль не уронит ее и впредь.

ПОДПИСЬ:

Знаменитая Барбара Бонней дебютировала в Москве