Известия / Среда 22 ноября 2000

Самый неотразимый жест Майкла Тилсона Томаса -- втыкание бандерильи в загривок оркестру. Становясь в профиль к залу, он поднимается на носках и, изгибаясь, вздымает руки за головой -- потом следует резкий жест, звуковой результат которого не оставляет сомнений: удар попал в цель.

Маэстро эффектен по-американски, что у нас принято осуждать. В данном случае воздержимся от этого: Тилсон Томас не только приковывает внимание публики, но и великолепно показывает свой замысел оркестру.

56-летний Майкл Тилсон Томас (Томашевский) -- один из самых известных современных дирижеров, обладатель двух премий Gramophone и пяти номинаций Grammy. Он -- главный дирижер симфонического оркестра Сан-Франциско, главный приглашенный в Лондонском симфоническом и желанный гость повсюду. Американцы радуются, что он дирижирует премьерами Копленда и Райха, англичане -- Мэттьюса и Нассена, французы -- Булеза, немцы -- Штокхаузена.

Нам бы впору ломиться в Большой зал консерватории, чтобы послушать в исполнении калифорнийца Тилсона Томаса нашего Стравинского (в силу обстоятельств тоже калифорнийца), но широкого стечения публики не наблюдалось: второй амфитеатр был практически пуст. В очередной раз приходится констатировать, что мировые знаменитости первого ряда у нас мало кому известны (если это не герои, успевшие прорваться к нам в эпоху "железного занавеса"), а незнакомые иностранные имена вызывают отторжение (слишком много в последнее десятилетие перебывало халтурщиков). Наша публика предпочитает ходить на своих -- каких-никаких, но проверенных.

В этой ситуации политика руководства Российского национального оркестра, систематически, хотя и вынужденно редко приглашающего в свои программы активных музыкантов мировой сцены (вспомним приезды Кента Нагано, Гила Шэхема, Дэвида Гаррета, Питера Максвелла Дэвиса, исполнение Седьмой симфонии Хенце), заслуживает уважения.

Не всегда, впрочем, сам оркестр бывает достаточно готов к блестящему выступлению с приезжими знаменитостями. В программе из сочинений Стравинского все шло по нарастающей. Неоклассический баланчинский балет "Аполлон Мусагет" (1928), написанный только для струнных, прозвучал не слишком собранно и точно: Тилсон Томас даже тормозил стремительный темп коды, чтобы не увеличить число неточностей. "Симфония в трех движениях" (1945) для полного оркестра с роялем и арфой -- много чище и сыграннее. А гораздо более популярный балет "Весна священная" (1913), где оркестр с упятеренным количеством духовых и с внушительным комплектом ударных, еле помещается на сцене, -- просто великолепно. Финальную часть, "Великую священную пляску", с энтузиазмом бисировали.

Из этого совсем не следует, что РНО брал числом, а не умением -- просто сногсшибающая мощь "картин языческой Руси" музыкантам эмоционально ближе, чем высокая метафоричность "Аполлона". Да и мобильность струнной группы сильно упала со времен Плетнева. Но нужно помнить и о том, что музыка Стравинского (кроме ранних балетов -- "Жар-птицы", "Петрушки", "Весны священной") на московской сцене практически не исполняется: он вытеснен другим, противоположным гением XX века -- Шостаковичем. В этом сезоне еще одну попытку вернуть Стравинского в концертный обиход совершит Владимир Спиваков -- он исполнит Симфонию псалмов. Тем временем инициативу РНО и Майкла Тилсона Томаса стоит приветствовать как долгосрочный вклад в успех безнадежного дела.

ПОДПИСЬ:

Майкл Тилсон Томас имел успех на родине Стравинского