КоммерсантЪ / Пятница 21 февраля 1997

Чарльз Эдвард Берри родился 18 октября -- по одним сведениям 1926-го, по другим -- 1931 года в Сент-Луисе. В 1944-ом очутился в школе для трудновоспитуемых подростков (якобы за попытку воровства) и провел там два года. После освобождения поступил на работу на завод "Дженерал моторс" и одновременно -- на курсы парикмахеров. На гитаре научился играть еще в детстве, и поэтому нет ничего удивительного в том, что начинающий парикмахер параллельно организует собственное трио и быстро привлекает внимание местной публики.

О том, что в этом формально любительском трио уже сложился музыкальный стиль будущей звезды рок-н-ролла, свидетельствует хотя бы такое обстоятельство: пианист трио Джонни Джонсон оставался аккомпаниатором Чака Берри аж до начала 80-х годов.

В 1955 году в Чикаго Берри встретил знаменитого уже тогда блюзмена Мадди Уотерса; последний представил его Ленарду Чессу, совладельцу легендарной блюзовой фирмы "Чесс". Первый же опыт сотрудничества Берри с фирмой попал в десятку. Народная песенка о "рыжей Айде" с обновленным самим Берри текстом (он пересадил героиню с лошади в авто) и аккомпанементом в манере буги-вуги была послана знаменитому диск-жокею Алану Фриду, который в качестве "подъемных" потребовал, чтобы его включили в число ее авторов. В результате песня заняла первое место сразу в трех категориях -- ритм-энд-блюза, кантри и поп-музыки.

До 1959 года Чак Берри раз в полгода поставлял на рынок хиты в собственном исполнении. Все они поются до сих пор. Но в 1959 году на рок-н-ролл обрушились несчастья: один погиб в авиационной катастрофе, другой разбился на автомобиле, третьему испортил репутацию брак с несовершеннолетней кузиной, пятого (Элвиса Пресли) менеджер предусмотрительно отправил в армию -- переждать трудные времена.

С Берри обошлись круче всех: его посадили (после доследования) на два года -- якобы за совращение четырнадцатилетней индианки. Если вспомнить, что под схожим предлогом еще до "дела Берри" изгнали из США Чарли Чаплина, а уже после -- кинорежиссера Романа Поланского, то становится понятным, почему закон "о малолетних" (так называемый Mann Act) многие называют в США "кратчайшим способом расправы с диссидентами".

Пресли вернулся из Армии пай-мальчиком, Литтл Ричард стал петь духовные гимны, Винс Тэйлор спился... Чак Берри остался самим собой. С 1964 года его вещи снова стали попадать в хит-парады, а одна -- My Ding-a-Ling ("Моя погремушка" -- в сущности, народные куплеты откровенно эротического содержания) -- в 1972 году заняла первые места по обе стороны океана.

За последнюю четверть века Берри периодически попадает в орбиту масс-медиа, но не в связи со своим основным занятием: например, в 1979 году -- буквально накануне приема в Белом доме -- знаменитому маэстро пришлось отсидеть сто дней за уклонение от уплаты налогов...

На стиле Берри воспитывались и "Битлз" (они пели его "Музыку рок-н-ролла" и цитировали его You can't Catch Me в своей сексуальной песне Come Together), и "Роллинг Стоунз", и "Ярдбердз" (впоследствии "Лед Зеппелин"), и бард шестидесятых Боб Дилан -- его идейный "Подземно-ностальгический блюз" восходит к сатирическим куплетам Берри "Мартышкин труд".

Концерт в зале "Россия", как и положено, открывала местная разогревающая группа -- Stainless Blues Band с седовласым ветераном Михаилом "Петровичем" Соколовым (из легендарного "Удачного приобретения"). Хотя ребята все время сбивались с аутентичного ритм-энд-блюза на рок-н-ролл, приняты они были теплее, чем обычно встречают разогревающие группы, и задачу свою выполнили: показали публике один из двух истоков искусства Берри -- черный блюз. Второй -- музыку бывших европейцев -- продемонстрировал телохранитель Берри, с грехом пополам справившийся с кантри в шикарном варианте Джона Денвера.

Ведущий вечера Сева Новгородцев на удивление профессионально для человека из радиостудии, хотя и не без излишней патетики ("ХХ век дал нам космос, кино, джаз и рок-н-ролл"), подготовил публику к появлению сначала свиты, а потом и самого Короля.

Король, по-юношески худой, в белой капитанской фуражке, ярко-красной рубашке, штучных серых брюках и лакированных штиблетах, начал -- легко догадаться -- с Roll Over, Beethoven. Конечно же, потому, что Бетховену в этой песне предлагается передать новость о том, что пора играть ритм-энд-блюз, не кому-нибудь, а Чайковскому.

Берри спел все, что положено, молодежь танцевала, пыталась развернуть транспарант Chuck Berry On the Top, но бдительная охрана почему-то мешала. Особое умиление вызвала пяти-шестилетняя крошка, очутившаяся на сцене и довольно ритмично бряцавшая по гитаре самого маэстро, который ради такого случая даже присел на корточки. Прибавьте к этому танцующую на сцене молодежь, и вы получите отличную скульптурную группу: дедушка-бебиситер и детки на лужайке, нечто вроде Лаокоона, только вместо змей -- электропровода. И конец хороший, веселый.

Чак Берри действительно был в хорошей форме, ему, похоже, нравилось то, что происходит вокруг. Между прочим, на это мало кто рассчитывал, он ведь так и не явился на пресс-конференцию. Говорят, обиделся из-за того, что ему не дают порулить на автомобиле по Москве (не так давно в Будапеште он нарушил все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения). Зато на концерте разыграл этюд по системе Станиславского: без звука изобразил, как садится в машину, подсаживает хорошенькую барышню, пытается ее поцеловать и, обиженный, -- высаживает на обочину. За такой этюд в ГИТИСе его приняли бы без дальнейших экзаменов.

Берри -- первый профессионал рок-н-ролла, когда профессионализм -- это, по Винни Пуху, "все-все-все". Что нельзя сыграть -- поется; если не получается спеть, готова словесная шутка; если нет -- то жест, танец, знаменитая утиная походка (семидесятилетний маэстро проскакал-таки пару метров на одной ноге).

Именно поэтому первый концерт фестиваля "Герои рок-н-ролла" и удался: голоса у Чака Берри никогда не было -- он, как Луи Армстронг, показывал все одной интонацией, и с возрастом им обоим нечего было терять. На гитаре Берри всегда играл две ноты, тогда как все остальные -- десять (и поэтому удивительно напоминал ранние "Звуки Му"). Сейчас, когда есть синтезаторы, скорости никакой роли не играют. В общем, старое золото не ржавеет -- если оно, конечно, золото.