Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/262157/snova_v_bolshom_zale

Ведомости / Четверг 16 июня 2011

Светлым вечером после концерта-открытия музыканты и слушатели, молодые и старые, друзья и враги, радостно толклись в консерваторском дворе и поздравляли друг друга, не торопясь расходиться. Повод для радости был несомненный — наконец-то нам что-то сделали как обещали, и сделали совсем не позорно. Большой зал выглядит чуть-чуть как крашеный блондин — сияя отполированными лестницами и лоснясь свежей обивкой мест. Но это тот самый, наш Большой зал, — и, самое главное, музыка в нем звучит так же прекрасно, как и раньше. Удивительная акустика — в которой слышно всё и везде, при этом нет ни гулкости, ни грубости, ни оголенности звука — не повреждена и снова радует наши истосковавшиеся за год поста уши.

Испытывать акустику назначили Национальный филармонический оркестр России, который играл концерт-открытие Конкурса Чайковского под управлением Владимира Спивакова. НФОР звучал ярко и выпукло — даже чересчур, что можно объяснить не столько приверженностью медного духовенства к жестковатой игре, сколько тем, что после года службы в Доме музыки, где дуть приходится во все тяжкие, оркестр наконец-то оказался в дружественной акустике БЗК, от которой успел отвыкнуть.

Программа концерта была дежурно-официозной — речь премьера Путина, исполнение гимна (в этой точке протокола слушатели завидуют оркестрантам, играющим сидя), конферанс Святослава Бэлзы и несколько хитов в исполнении лауреатов прошлых лет. Исполнять одну только первую часть из трехчастного Первого концерта Чайковского — дело заведомо антихудожественное, но Денису Мацуеву пришлось его совершить исправно, чисто и безо всякой задней мысли. Альбина Шагимуратова весьма легко и гладко пропела арии из опер Гуно, Доницетти и Верди — всё бы хорошо, но для оркестра эта музыка была чужой и незнакомой, что не могли не ощущать как опероманы в зале, так и сама певица. Спиваков в роли оперного аккомпаниатора был тороплив и поверхностен, хотя короткие оркестровые номера — увертюру к «Кармен» и интермеццо из «Сельской чести» — исполнил эффектно и живо. Финал Четвертой симфонии Чайковского НФОР и Спиваков отгрохали по первое число.

К чести Спивакова, он совершенно не стушевался перед сидящим в зале более опытным коллегой. Валерий Гергиев на открывшемся конкурсе — первое лицо, с ним теперь связывают надежды на возрождение престижа некогда великого состязания. Действительно, Гергиев уже договорился с несколькими мировыми агентствами о гастрольных турах будущих лауреатов: залы США, стран Европы и Азии застолбили в следующем сезоне числа для музыкантов, чьи имена еще не известны. Сам Гергиев отведет им роль солистов в своих концертах в разных частях света, где под его управлением будут играть оркестр Мариинского театра и Лондонский симфонический. Платой за покровительство для москвичей стало то, что исполина пришлось распилить: если конкурсы пианистов и виолончелистов остались в Москве, то скрипачи и вокалисты соревнуются в Петербурге.

Конкурс Чайковского по-прежнему выглядит гигантом среди конкурсов мира (где еще одновременно проходят четыре независимых состязания?), но по сравнению с собственными былыми масштабами он стал более деловит. К первому туру допущено всего по три десятка участников в каждой из четырех номинаций: предварительный отсев провели по DVD. Желание организаторов обеспечить высокий уровень уже в первом туре стоит приветствовать, и нет никаких оснований подозревать отборщиков в мафиозности, но факт непрозрачной работы уже поимел место. В дальнейшем обещана кристально честная (под наблюдением новейшей компьютерной программы) работа жюри, в большинстве своем состоящего из больших артистов, а не педагогов с собственными рыночными мотивами. Вместе с тем на конкурс снова приехали все крупнейшие производители роялей, а значит, подковерной борьбы за рекламные контракты опять не миновать.

Словом, у Конкурса Чайковского снова те же цели, что и в 1998, и в 2002, и в 2007 гг., — вернуть былую славу. Но это произойдет лишь в том случае, если на конкурсе действительно объявится звезда — одна, но безусловная, которую выберет и публика, и жюри. И совсем не обязательно такая же, как Ван Клиберн.