Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/lifestyle/news/36050261/detskij-mir

Ведомости / Понедельник 17 ноября 2014

Художник Александр Шишкин развел красоту несказанную. Впрочем, странно было бы этого не сделать — при техническом оборудовании, которым в процессе капитальной реконструкции начинили сцену старого театра на Фонтанке. Поверх партера он взгромоздил амфитеатр, ступени нисходят прямо на планшет, так что зрители из первого ряда могут дотянуться до актеров. Цветовая гамма исключительно ч/б, лишь в середине (спектакль идет два часа с четвертью) фрагменты планшета низвергнутся в трюм, а поднимутся, устланные рыже-бурыми сухими кленовыми листьями. Слева — черные панели-параллелепипеды во всю высь сценической коробки, когда они раздвинутся, проемы просияют ослепительным хирургическим светом. Справа — такие же панели, но белые. Задник — два светлых прямоугольника, расходящихся посреди косой щелью, они служат экраном для видеопроекции: титры и какая-то промышленная кинохроника, обозначающая швейное производство Веры Павловны; под конец экран уплывет вверх, открыв такой же красивый, как все остальное, белый кабинет. В глубине за столом сидит женский секстет — участницы камерного хора Festino: чистыми «инструментальными», безвибратными голосами они распевают сочиненные Настасьей Хрущевой минималистичные вокализы. Под стать холодным разреженным созвучиям — пустота сцены: лишь пара столов, пианино да несколько легких венских стульев.

Весь этот изысканный дизайнерски-свето-звуковой декор приложить бы к чему-то стильно-интеллектуальному, к какому-нибудь, допустим, Пиранделло или там Хайнеру Мюллеру. При чем тут Чернышевский? Программка обещает произведение «по мотивам романа», хотя текст практически весь — Николая Гавриловича (сначала Александр Артемов и Дмитрий Юшков написали инсценировку, потом она, как обычно у Могучего происходит с литературным первоисточником, активно менялась в процессе репетиций). Введен Автор — эту роль принял на себя режиссер БДТ Борис Павлович, он, объясняясь напрямую с публикой словами Чернышевского, задает жанр, условия игры — это что-то вроде брехтовского спектакля-диспута, исследования разных характеров и поведенческих моделей.

Год назад Андрей Могучий в интервью так объяснял этот экстравагантный репертуарный выбор: «Сам вопрос очень хорош. Мне показалось, вопрос “что делать?” для понимания ситуации — в мире, в государстве, в театре, в себе — наиболее актуален. Это тема, которая сегодня звенит в воздухе. Театр должен если уж не отвечать на простые вопросы, то хотя бы честно и прямо их задавать. Ясным и простым языком». Все-таки брать почти пятисотстраничный роман только потому, что понравился заголовок, — интенция несколько инфантильная. Задать вопрос — секунда, от силы две. А остальное время, извините за каламбур, что делать? Мастера труппы БДТ Ируте Венгалите, Георгий Штиль, Сергей Лосев, Евгений Чудаков и другие в эпизодах наполняют убогий текст смыслом, насыщают красками и обертонами, как положено по «старой школе». Но в изложении молодых — Нины Александровой (Вера Павловна), Дмитрия Луговкина (Лопухов), Егора Медведева (Кирсанов) — текст этот предстает ровно тем, чем и является: отъявленной ерундой. Вспомните, как изъясняется автор «Что делать?»: «Долго они щупали бока одному из себя» (что дало Набокову в знаменитой 4-й главе «Дара» повод съязвить: «Вся эта плеяда радикальных литераторов писала, в сущности, ногами»). Искомый режиссером «ясный и простой» язык как нельзя лучше подходит для разговора о том, хорошо или дурно молодой женщине любить лучшего друга мужа и как им поблагороднее ее между собою поделить. Говорят, эта подростковая проблематика на предпремьерном показе для студентов имела большой успех — неудивительно. И не очень понятно, почему в той же программке сказано, будто «спектакль предназначен для зрителей старше 16 лет»: судя как раз по спектаклю, наоборот, — моложе. Взрослые же, раз вопросительный знак из названия убран, могут лишь развести руками: «Что делать…»

Санкт-Петербург

Современные русские композиторы: Настасья Хрущева