Ведомости / Понедельник 15 декабря 2003

        "Травиата" - уже вторая итальянская оперная продукция, которую Москва увидела за последние два года: осенью 2002-го в Кремле показывали "Тоску" Пуччини в исполнении Римской оперы, и это тоже была работа Дзеффирелли. Обе гастроли обеспечил Альфа-банк, переключившийся с ветеранов поп-рока на популярные шедевры итальянской оперы.

        Дорогостоящие спектакли итальянских трупп адресованы широкой платежеспособной публике, которая из оперных певцов знает только "трех теноров" и Монтсеррат Кабалье, которых в Москву уже возили-перевозили, запрягая их в самые дикие сочетания с поп-артистами - и это не конец. А из оперных режиссеров - только Франко Дзеффирелли. У нас он известен по костюмным фильмам вроде "Ромео и Джульетты" и "Укрощения строптивой", все помнят пышно декорированный фильм-оперу "Травиата" (с Терезой Стратас, Пласидо Доминго и танцующей парой - Васильевым и Максимовой) , недавно посмотрели мелодраму "Каллас навсегда". В сознании зрителя имя Дзеффирелли ассоциируется с блеском большого оперного мира, размахом и роскошью постановок. Добавим, что эстетика Дзеффирелли создана словно для нас: она сродни московскому купеческому вкусу во всей гамме его проявлений - от Елисеевского магазина до новорусских апартаментов 90-х.

        Вот только не удается Москве увидеть Дзеффирелли во всем его пятизвездочном великолепии - на склоне лет он оставил его позади. Прошлогодняя "Тоска" была более чем скромна: вместо шикарных задников - унылые диапозитивы (спасли дело прекрасные певцы - Даниэла Десси и Фабио Армильято - да знающий дело римский оркестр). Нынешняя "Травиата" вообще была задумана как камерное творение: ее премьера прошла в начале 2002 г. в крохотном театре в Буссето. Сделанная там же видеозапись смахивает на малобюджетный ностальгический римейк кино-"Травиаты", что подчеркивает и участие Пласидо Доминго - только уже в качестве дирижера. Но в отличие от фильма здесь Дзеффирелли и не делает попыток живописать мир парижских увеселений, окружающих модную куртизанку: он рассказывает историю женщины, узнавшей истинную любовь лишь на пороге смерти.

        Дабы воплотить этот план, режиссер (он же сценограф) придумал одну-единственную метафору: под звуки печального оркестрового вступления некая фигура в исподнем (очевидно, отлетевшая душа героини) сомнамбулически бродит по сцене, окруженная уснувшими дамами в вечерних платьях. Но вот вступление кончается, дамы просыпаются и пускаются танцевать на балу. Дальше идут четыре акта, в продолжение которых мы любуемся на одну и ту же сценографическую картинку, состоящую из черных мраморных ступеней, вращающихся стеклянных полукругов, кадки с деревцем (антураж гостиничного холла средней руки). По мере нужды на передний край сцены выставляются креслица, бюро или ложе умирающей. Когда Жорж Жермон является в загородный дом и вопрошает: "Откуда такая роскошь? " - ему хочется ответить: протрите глаза, синьор! Франко Дзеффирелли сам приехал в Москву, чтобы адаптировать камерное решение итальянского спектакля к масштабам Большого, но ему удалось добиться лишь плохого освещения. Изредка картинку разнообразят суета хористов или пляски цыганок, но в целом четыре акта заполнены более чем стандартными мизансценами.

        Последнее не упрек: артистам в этих мизансценах петь и играть удобно. Дзеффирелли выбрал молодых и стройных артистов, из которых особенно гордится восходящей примой Стефанией Бонфаделли. Певица (если сравнивать с годичной давности видеозаписью) быстро набирает мастерство. С партией Виолетты она справляется - ей хватает и дыхания, и диапазона, и подвижности. Вместе с тем ее пению присуща типичная современная упрощенность: певица не ищет индивидуального тембра, не стремится к проработке нюансов, мирится с визгливостью верхних нот, а угловатость звуковедения оправдывает актерскими приемами (например, болтает головой, выводя колоратуры). Столь же непосредствен и незамысловат возлюбленный героини, Массимо Джордано, чей лирический тенор приятен и хорошо летит, но столь же мало индивидуален. Дзефирелли известен своей привычкой отдавать большие роли молодым артистам, предпочитая обаяние, пусть и скромное, опыту и глубине. Но рядом всегда должен быть зубр, и он есть - Ренато Брузон в партии отца Жермона. Великий певец по-прежнему безупречен в звуковедении и чувстве ансамбля, хотя его некогда безукоризненный баритон заметно шатается на высоких нотах. Тем не менее свою арию он спел в полном варианте (обычно вторая часть купируется). Отрадное впечатление произвели хор и особенно оркестр Фонда Артуро Тосканини - собранный, аккуратный, хорошо владеющий стилем. Вместо Пласидо Доминго за пультом стоял молодой дирижер Массимилиано Стефанелли - грамотный, почти не допускающий расхождений. Звучанию оркестра он порой стремился придать драматический зуд - но на драматизм в широком плане (выстроить, например, темпы в кульминации 3-го акта) его не хватило.

        В этом, а не в дзеффиреллиевских декорациях, и есть главная беда всего спектакля. "Травиата" должна восхищать и трогать до слез. Но ни драмы, ни восторга нет - есть соблюдение среднего уровня, пристойного и вялого. Прикрытого именем знаменитого постановщика, но бесконечно далекого от страстного и волнующего театра Джузеппе Верди.