КоммерсантЪ / Четверг 24 апреля 1997

Нашей публике Томаса Квастхоффа открыл в прошлом сезоне Юрий Башмет, наградивший певца своей премией и, таким образом, доставивший его в Москву. Тогда Башмет выступал отдельно, Томас Квастхофф -- отдельно, со своим концертмейстером. Поклонники вокального искусства оценили такт, с которым Башмет отошел в тень и позволил им побыть в царстве настоящей немецкой Lied. Теперь все было иначе: эстафету принял Владимир Спиваков, и Томасу Квастхоффу назначалось вписаться в тот жанр, с которым уже несколько лет ассоциируется имя "Виртуозов Москвы" и их руководителя.

В этом жанре Спиваков занимает почетное место в одном ряду, скажем, с Михаилом Жванецким или Валерием Леонтьевым. При всех классических атрибутах его концерты -- эстрадное шоу, в котором некоторую скучность музыки Баха или Шуберта должна компенсировать высокая мысль: "Это -- Классика..."

Спиваков -- как будто скрипач. Обычный, не гениальный и не плохой -- о чем свидетельствовал исполненный им ми-минорный Концерт Вивальди. Но не думаю, что поклонникам артиста приходит в голову судить его по скрипичным меркам. Они ценят лучшее, что в нем есть, -- умопомрачительный бархатный голос, которым объявляется бис: "Шу-бэрт". Сама интонация говорит о Шуберте больше, чем то, что следует за объявлением, -- исполнение.

Конечно, сказанное ни в коей мере не умаляет класса самих "Виртуозов Москвы": пять менуэтов и шесть трио Шуберта могли бы во многом послужить уроком струнной игры. Вместе с тем сам ее стиль говорил скорее об общей принадлежности продукта к той самой Классике, нежели пробовал вступать с ней в осознанный и конкретный диалог.

В компанию салонного Вивальди, изящно-интермедийного Шуберта и "Виртуозов" Томас Квастхофф включил две баховские кантаты (#56 "Ich will den Kreuzstab gerne tragen" и #82 "Ich habe genug"), до краев наполненные родниковой чистотой эталонного немецкого языка, строгим обаянием и простотой. В обеих кантатах голос вел диалог с солирующим гобоем; гобоист Алексей Уткин играл превосходно, хотя его интонационная манера несколько разнилась с манерой певца, что немного мешало цельности впечатления.

С другой стороны, голос Квастхоффа был не всегда ярок по тембру в низкой тесситуре баховских кантат (отчасти повторилась недавняя история с Сергеем Лейферкусом, певшим баритоном басовую партию в Тринадцатой симфонии Шостаковича). Внимая его легким и мягким верхам, хотелось услышать его в Шуберте. Что и произошло. В качестве сюрпризов от Спивакова были выданы (под аккомпанемент оркестра) "Нетерпение", коронный номер прошлого года, "Лесной царь", ставший лучшим номером нынешней программы, и "Ave Maria" -- песня традиционно женская, которая, пусть и доставила публике бешеную радость узнавания, выглядела в устах серьезного камерного певца довольно сомнительно.

Но все должны быть довольны. Агентство "Арт Клуб XXI век" (славное спектаклем "Овечка") осуществило еще один успешный продюсерский проект. Филармония заработала неплохие деньги. Владимир Спиваков выступил с замечательным певцом и расположил в его пользу своих поклонников (среди которых, кстати, было и немало знаменитостей -- от продюсера группы "На-на" до директора Тушинского рынка). А Томас Квастхофф получил прямо на сцене орден. Он назывался "Крест таланта". По-моему, название очень верное. Этот крест должен нести культурный западный артист, если попадает в Россию -- страну со своими законами и обычаями. Только выдать его надо было бы Владимиру Спивакову: роль креста для Томаса Квастхоффа он сыграл безукоризненно.