Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/friday/article/2013/09/13/32061

Ведомости / Пятница 13 сентября 2013

Оркестр La Scintilla, немногочисленные помощники и мама — в такой компании Чечилия Бартоли приехала в Москву в марте 2012 года. Новая возможность посетить Россию у самой популярной оперной певицы современности появилась только сейчас: 21 сентября она выступит с концертом на сцене Московской консерватории им. Чайковского. Ее новый альбом Mission, построенный на исполнении произведений Агостино Стеффани (полноценное «открытие» этого имени — абсолютная заслуга Бартоли), занимает верхние строчки в списках релизов классической музыки. Корреспондент «Пятницы» поговорил с Чечилией Бартоли о последних постановках и искусстве перевоплощения на сцене и в жизни.

— Вы выступите в Москве третий раз. С каким чувством приезжаете сюда?

— Мне очень нравится российская аудитория, я глубоко ценю теплоту и внимание, с которым слушатели здесь относятся к классической музыке; такое отношение редко где встретишь. К тому же я вновь буду петь в Московской консерватории, где существует неповторимая энергетика, созданная многими поколениями великих артистов.

— Для концерта вы выбрали итальянские оперы Генделя. С чем связан этот выбор?

— Мой предыдущий концерт в Москве носил название Sacrificium и был посвящен барочным ариям — оперным композициям, которые исполняли кастраты. Этот сложный репертуар был своего рода вызовом моим способностям, требовалось тренировать не только голос, но и тело. Кастраты пели по-женски высокими голосами, но их тела — легкие, грудная клетка — были телами мужчин: уникальность их исполнения состояла в физической силе, подкрепляющей невероятные певческие способности. После успеха программы Sacrificium — альбом, помимо прочего, был отмечен премией «Грэмми» — я решила сосредоточиться на женской барочной опере. Музыка Генделя наполнена вдохновением, мелодичностью и открывает пространство для того, что я называю «пиротехникой голоса», — головокружительных вокальных элементов. Мне показалось, что пришло время сделать из этих произведений отдельную программу.

— В конце прошлого года вышел ваш новый альбом Mission — он посвящен творчеству Агостино Стеффани, произведения которого не были известны широкой публике. Расскажите об этом подробнее.

— Изучая творчество Генделя, я неоднократно задавала себе вопрос: «Откуда появился этот гений? Кто был его предшественником?» Так я познакомилась с работами неизвестного мне прежде композитора по имени Агостино Стеффани. Он родился в Италии, но его семья переехала в Германию, и учился он в других странах, в частности во Франции. В Германии он стал композитором, но также был священником и в качестве дипломата активно участвовал в диалоге между Папским Престолом и немецкими протестантами. Его музыка удивительно красива; но наследие Стеффани-композитора до последнего времени оставалось в тени. При этом, могу сказать откровенно, по богатству музыкальной палитры и смелости решений он сильно превосходит всех своих современников.

— Это не первый случай, когда вы обращаетесь к малоизвестным сюжетам оперной музыки, — как происходит поиск нового материала?

— Я по природе очень любопытна, мне нравится собирать информацию. Каждый раз, сталкиваясь с чем-то новым, я стараюсь узнать как можно больше. Я одновременно могу заниматься разными делами и проектами и в них нахожу массу скрытых интересных фактов. Это увлекательно, как игра, знаете, такой постоянный поиск сокровищ: я езжу по книжным магазинам по всему миру, находя новые и новые страницы неизвестной истории музыки. Когда обнаруживаю нечто, что, по моему мнению, может понравиться широкой аудитории, делаю все от меня зависящее, чтобы доставить эту музыку из запасников истории прямиком в зал, на сцену.

— А должен ли слушатель быть как-то специально подготовлен к походу на ваш концерт?

— Тот, кто идет на концерт с целью послушать музыку, в первую очередь должен быть впечатлен услышанным. Это мое твердое убеждение: музыка — это способ беседы с человеческой душой, ее назначение именно в этом. В случае Стеффани, однако, мы смогли изучить и его захватывающую, полную загадок биографию: к примеру, никому так и не удалось подтвердить или опровергнуть подозрения в том, что он был шпионом или был замешан в таинственном убийстве графа фон Кёнигсмарка. Я поделилась этими открытиями с моей подругой, писательницей Донной Леон; в процессе разговора родилась идея книги, и в итоге получился качественный остросюжетный детектив. Разумеется, мой альбом никак не привязан к книге, это два совершенно разных произведения. Тем не менее, прочитав книгу и буклет альбома, вы узнаете множество подробностей об исторических обстоятельствах, в которых работал Стеффани; уверена, что после этого слушать будет намного интереснее.

— Другой важной вашей премьерой недавно стала «Норма» Беллини. Известно, что в этой работе вы принципиально следовали оригиналу. Какое пространство для интерпретации вы себе оставляете?

— Идея новой постановки «Нормы» именно в том, чтобы восстановить оригинальный сюжет и контекст произведения; нам было важно понять, о чем думал Беллини в процессе сочинения и какие обстоятельства влияли на его творчество. Мы восстановили оригинальную партитуру, тональность, ритм, вернули фрагменты, сокращенные при предыдущих постановках; даже инструменты были именно такими, как во времена Беллини. Удивительно вот что: Беллини в разное время доверял исполнение главной роли Джудитте Пасте и Марии Малибран, в то время как партию Адальжизы пела сопрано Джулия Гризи. На рубеже XIX-XX веков многое изменилось: место романтических канонов заняли веяния веризма. Тем не менее драматическая история главной героини — женщины, покинутой возлюбленным ради более молодой любовницы, — была на первом плане и в оригинале. Мы не вносили никаких радикальных изменений, а лишь подчеркнули какие-то скрытые и забытые элементы. В прошлом веке главную партию в постановках «Нормы» пели Мария Каллас и Джоан Сазерленд, и нам было важно, чтобы в XXI веке традиция исполнения этого шедевра была продолжена.

— В интервью британскому изданию The Telegraph вы сказали, что хотели бы опровергнуть клише, согласно которому оперная дива всегда является эталоном красоты. Какой смысл вы вкладываете в поиск и воплощение нового образа?

— По-моему, образ артиста должен служить слушателю дополнительным источником информации о материале. Нет никакого повода простой «трудяге», пусть и с оперных подмостков, становиться «красивой» и надевать роскошные платья. Мне нравится досконально исследовать новые сюжеты, полностью погружаться в них, экспериментировать с той свободой, которую мы оставляем за собой в рамках каждого нового проекта. Маски, перевоплощения — неотъемлемая часть сценического искусства, и я люблю их так же, как и все остальные элементы моей работы.

— Судя по вашему репертуару, создание огромной аудитории никогда не было для вас приоритетом. Ваш голос — это отмечают практически все критики — лучше всего звучит в камерных пространствах. Должна ли оперная музыка оставаться «искусством для избранных», не переходя в разряд массовой культуры?

— Совсем нет, наоборот, я думаю, что популярность музыки должна расти. Дети должны иметь возможность изучать классику, соприкасаться с ней, и чем раньше и более интенсивно, тем лучше. Чем больше людей узнает о барочной опере, тем лучше! Я думаю, эта музыка может оказать благотворное влияние на молодую аудиторию, поскольку не требует никакой особой «подготовки». Причина большого успеха альбома «Вивальди» заключалась в том, что вокруг него сложилась новая аудитория, которая никогда раньше не имела дела с классикой и впервые открыла для себя барочную музыку.

— Вот уже два года вы возглавляете оперный фестиваль в Зальцбурге — пожалуй, главную международную оперную площадку Европы. В то же время известно, что график ваших туров расписан на год вперед. Как вам удается это совмещать?

— Сам факт избрания на должность руководителя столь престижного фестиваля стал для меня огромной честью — и одновременно своеобразной проверкой на прочность. Моими предшественниками на этом посту были мужчины — Герберт фон Караян и Риккардо Мути, оба дирижеры, я же женщина и певица. Несмотря на сложности, у этой работы есть одно уникальное качество — возможность составлять единую программу из различных элементов классической музыки и оперного пения, наблюдать, как они взаимодействуют. Важно, что у фестиваля есть определенная тематическая направленность. Мой первый сезон был посвящен личности Клеопатры, второй — более абстрактной теме «Жертва», открывающей множество смыслов в оперной музыке. В 2014 году темой будет «Россиниссимо» — творчество Россини, я буду петь в новой постановке «Золушки» и представлю еще один более драматический фрагмент из Россини — «Отелло».

— В 2007 году был создан Музыкальный фонд Чечилии Бартоли, а ваш вклад в распространение популярности оперной музыки отмечался многими наградами. Вы же не собираетесь останавливаться?

— До тех пор, пока мне интересно заниматься своей работой, любопытно открывать новые ее грани, я буду продолжать наслаждаться музыкой и делиться ею с моими слушателями. Один журналист как-то назвал меня Индианой Джонсом классической музыки. Мне понравилось это выражение: Индиана Джонс одновременно любит рисковать (и умеет это делать!), обладает чувством юмора и самоиронией и берется за все с неуемной страстью и энергией. Мне кажется, что собрать все это вместе — действительно сложная, но выполнимая задача.

1966 Родилась в Риме.

1987 Дебютировала на сцене «Арена ди Верона».

1996 Первое выступление в Метрополитен-опера — партия Деспины в опере Моцарта «Так поступают все, или Школа влюбленных».

2011 Альбом Sacrificium отмечен «Грэмми» в номинации «Лучшее классическое вокальное исполнение».

2012 Возглавила оперный фестиваль в Зальцбурге.