Ведомости / Вторник 11 ноября 2003

        "Норд-Ост" был сочинен милыми дилетантами, прекраснодушными бардами-семидесятниками: их герои воспевали любовь, молодость, верность, твердо зная разницу между добром и злом. Авторы "12 стульев" принадлежат уже следующему поколению - успешных людей 90-х, столь однозначных ценностей не имеющих. Выбор героя оказался весьма симптоматичен. Талантливый жулик Остап Бендер был любимцем советских обывателей, принимавших социальные правила игры, но в своем кругу старавшихся над ними же иронично возвышаться. Речь Бендера, всегда косвенная, персонажная, стала лексиконом лицемерного общества, стеснявшегося говорить от первого лица. Очевидно, сегодня эти навыки понадобились вновь.

        По словам режиссера мюзикла Тиграна Кеосаяна, его работа отличается от фильмов Гайдая и Марка Захарова, снятых по советской книге в советскую же эпоху. Место сатиры занял трагифарс - и действительно, своего героя авторы подают как трагическую фигуру, отягощенную бременем слишком востребованного таланта. Когда Остап умирает от ножа своего подельника, выясняется, что он был нужен всем: в сердце Грицацуевой он поселил любовь. В душах жителей Васюков - мечту о шахматном господстве. Пресса поднимала тиражи описанием его деяний. Такой лидер бессмертен, и в финале он оживает, чтобы устало присоединиться к хору.

        Финал спектакля убедителен и внятен. Но путь к финалу долог, и на этом пути действие проходит через многочисленные затруднения. Главное из них - сам жанр мюзикла. Выбрав кассовое название, авторы должны были превратить сотни страниц романа в два театральных акта. Неудивительно, что фабула получилась скомканной, а избранные эпизоды Ильфа и Петрова - безжалостно загнанными в формат песенки, хора и танца. Сложнее другое: создатели мюзикла оказались заложниками сюжета, в котором нет ровно ничего, что требуется по канонам жанра - ни любви, ни дружбы, ни пафоса. Задумай авторы фильм или драматическую пьесу, было бы проще. Но мюзикл требует героини - ее нет, и вот авторы срочно изобретают эпизодических героинь вроде студентки Лизы или упомянутой мадам. Нужна любовь - влюбленным оказывается Киса Воробьянинов. Нужен народный пафос - и тот же Киса, наполнившись поэтическими слезами, затягивает арию про Россию.

        На прогоне случился показательный эпизод: заслышав звуки этой арии, в зале залился плачем младенец. Публика стала смеяться - казалось бы, номер испорчен. Однако младенец смотрел в корень: он просто подсказал публике правильный способ восприятия. Видимо, такого эффекта и добивался автор текстов Александр Вулых. Представитель школы "куртуазного маньеризма" (читай - попсового постмодернизма) , Вулых планомерно веселит слушателя, снижая пафос абсурдными провокациями. Только что Грицацуева шокировала зал мазохистскими любовными стенаниями - и вдруг: а почему ты стул с собой унес? Только Киса распелся про любовь к Лизе, а она ему в ответ - про пирожные. В этих же координатах находится целая сцена - дуэт Бендера с усердно окающим Максимом Горьким на темы об искусстве. Оба при этом стоят на башне, сделанной по образцу башни Татлина, с колосников спускается "Черный квадрат" Малевича, а хор поет про реализм и супрематизм.

        Обилие неоднозначностей, снижений и рефлексий дает "12 стульям" немало очков по сравнению с простоватым "Норд-Остом". Еще немного - и мюзикл можно было бы назвать поп-интеллектуальным. Проблема в том, что в предложенной эстетической системе необыкновенно трудно развернуться артистам. Там, где нет простых и искренних чувств - хоть добрых, хоть злых, - от артиста требуется особый уровень мастерства и неоднозначное обаяние (вспомним героев "Кабаре"). Ни один из исполнителей главных ролей этими качествами не обладает - образы скучны, артисты поют и лицедействуют усердно, но без огонька. Упоминания заслуживает только Юрий Мазихин (отрицательный герой из "Норд-Оста") , сыгравший доброго инженера с гитарой. Гораздо удачнее дело обстоит с хором-кордебалетом. Три десятка молодых людей, с которыми работал такой же молодой хореограф Егор Дружинин, ладно поют, уверенно движутся, освоили секреты степа: хитовая чечетка и многие другие номера исполняются ритмично и даже артистично.

        По сравнению с поэзией Александра Вулыха музыка Игоря Зубкова более однозначна и прямолинейна. Написанная грамотной профессиональной рукой композитора с консерваторским образованием, она умело воспроизводит популярные схемы советской массовой культуры - от маршей Дунаевского до пионерских песен 70-х. В мюзикле немало бойких мелодий с признаками будущих хитов и столь же очевидными чертами трафаретности.

        Оформление спектакля распадается на скупую сценографию Анатолия Исаенко (татлинская башня, крутящаяся внутри себя самой, да гарнитур заглавных героев, вспарываемых по очереди) , яркие костюмы Валентины Комоловой и дизайн проекта: занавес, афиши и билеты нарисованы в стиле окон РОСТа и газетных объявлений. Свет Дамира Исмагилова примитивен, спецэффектов нет, звук, очевидно, будет выстраиваться во время первых представлений. С оркестром и музыкальным ансамблем все в порядке благодаря набитой руке дирижера Ары Карапетяна.

        Отныне проект "12 стульев", в который инвестировано несколько миллионов долларов, заработал во Дворце молодежи - там, где недавно прогорела привозная "42-я улица". Время покажет, насколько жизнеспособным окажется это сочетание задорных песен и танцев с размышлениями о нелегкой роли художника в постсоветском обществе.