Ведомости / Среда 10 ноября 2004

За полтора года, прошедших со времен раскола, два коллектива успели обрести свои черты. Российский национальный оркестр (РНО), потерявший половину своих мастеров, омолодился и компенсирует нехватку класса свежей кровью. Национальный филармонический оркестр России (НФОР) чаще демонстрировал сочетание мастерства и равнодушия. В прошедших концертах случился взаимозачет: РНО показал высокий уровень, а НФОР — артистизм.

Очевидно, к этому причастны главные герои программ: два молодых и очень талантливых дирижера. В конце 90-х оба они впервые блеснули перед московской публикой в одном и том же месте: театре “Геликон-опера”, где итальянец Энрике Маццола руководил “Севильским цирюльником”, а обрусевший грек Теодор Курентзис — “Аидой”. Сегодня Маццола нарасхват в Италии и других странах Европы. Курентзис — главный дирижер и пылкий реформатор Новосибирского оперного театра, а также один из штатных дирижеров московского НФОРа.

На днях РНО под управлением Маццолы сыграл итальянскую программу. Рядом с дирижером в концерте появилась прекрасная партнерша. Лючиана Серра, лирико-колоратурное сопрано первого мирового ряда, спела всего три арии из опер Доницетти, Беллини и Россини, но ей, можно сказать, удалось реабилитировать итальянскую вокальную школу после неудачного выступления в Москве суперзвезды Чечилии Бартоли. Менее харизматичная Лючиана Серра звучала свежее и красивее своей соотечественницы, чередуя мягкое звуковедение с россыпями колоратур и умело маскируя неизбежные возрастные проблемы. В аккомпанементе и оперных увертюрах РНО под управлением Маццолы показал ясную и прозрачную игру. Такой увертюры к “Севильскому цирюльнику” слышать давно не приходилось. Группа первых скрипок играла как один человек. Вчерашние новобранцы — духовики оркестра — казалось, сами наслаждались безупречной слаженностью своего музицирования, а в арии Беллини молодой валторнист сыграл просто упоительное соло. Во втором отделении на смену упругой оперной музыке XIX в. пришли пышные “Фонтаны” и “Пинии Рима” импрессиониста Отторино Респиги, и здесь Маццола добился от оркестра шикарной и насыщенной мощности звучания.

Радостный гедонизм итальянской программы РНО и легкая, экономная манера Маццолы были полной противоположностью философскому размаху Третьей симфонии Густава Малера, как и размаху рук Теодора Курентзиса, управлявшего ею в концерте НФОРа. Огромное произведение заняло целый концерт — в нем помимо гигантского состава оркестра были заняты солистка Большого театра Ирина Макарова (меццо-сопрано с шикарным, но не очень “немецким” голосом), а также дети и подростки из Академии хорового искусства. Такие партитуры — удел великих дирижеров, желательно не младше 70. Однако в трактовке Теодора Курентзиса хотя бы местами угадывалась и его собственная тема. Это не восторг перед природой, не пылкая любовь, а скорее исследование многомерной жизни, где параллельно мировым сотрясениям развиваются драмы в микрокосмосах, где внутри большого оркестрового организма могут жить камерные группы со своим устройством. Темперамент дирижера не противоречил перфекционизму, а изрядная дирижерская техника позволяла держать оркестр в состоянии готовности к импровизации.

Детальную работу НФОРа изрядно подпортило соло трубача за сценой, делавшего одну ошибку за другой, — обидно, что эта заразная болезнь перекинулась и на валторны. В концерте РНО трубач тоже играл из-за сцены, но там обошлось без сбоев. По итогу двух концертов группа медных духовых НФОРа уступила собратьям из РНО. В целом же оба оркестра предъявили и высокий уровень, и художественную отзывчивость, и похвальную отдачу в работе с дирижерами нового поколения.