Ведомости / Среда 11 августа 2004

Наблюдатели пишут, что два крупнейших фестиваля в континентальной Европе — Зальцбургский и Байройтский — закулисными битвами привлекают едва ли не больше, чем творческими программами. В Зальцбурге, о чем “Ведомости” писали на прошлой неделе, смена руководства не за горами: вот-вот объявят имя нового безумца, кто отважится встать под перекрестный огонь, ведущийся властями, критиками, спонсорами, туристами и магнатами классического бизнеса. В Байройте не то: 84-летний Вольфганг Вагнер, родной внук композитора, руководит фестивалем уже более 50 лет и сдавать позицию не собирается.

Защищенный пожизненным контрактом, Вольфганг Вагнер продолжает демонстрировать чудеса дипломатии и менеджерского искусства. Всю сознательную жизнь ему приходилось отбиваться по двум основным пунктам: в том, что он недостаточно категорично порвал с нацистским прошлым своей семьи (его мать помогала опальному молодому Гитлеру, а позже фюрер тетешкал малютку Вольфганга и его брата), а также в том, что его собственные режиссерские постановки нестерпимо архаичны и лишены современной мысли.

Байройтская сцена никогда не исчерпывалась постановками самого Вольфганга, напротив, он давал ход современным режиссерам (достаточно сказать, что именно из Байройта, где Патрис Шеро в 1976 г. поставил “Кольцо нибелунга”, пошла мода на актуализированные постановки опер Вагнера). Но под шквалом уничтожающей критики Вольфгангу пришлось вовсе отказаться от своих режиссерских опытов: прошлый фестивальный год впервые прошел без его постановок. Более того, он объявил программу поиска новых оперных режиссеров, которые должны вывести Байройт на первые рубежи авангарда.

Первым избранником стал 43-летний Кристоф Шлингензиф, режиссер из берлинского театра “Фольксбюне”, известный левацкими работами в стиле агит-поп и постановкой “Гамлета” с группой скинхедов-любителей. Именно ему было доверено поставить оперу “Парсифаль” — последний мистериальный шедевр Вагнера: к этой опере в Байройте относятся с особым пиететом, и местная традиция запрещает даже аплодисменты в антракте. Подготовка к премьере сопровождалась скандалами: тенор Эндрик Воттрих пришел в ужас, когда узнал, что ему в режиссеры дан “театральный провокатор” и “маргинал”, никогда до этого опер не ставивший. По другим данным, Воттриху не понравилось соседствовать на сцене с чернокожими африканцами, а Шлингензиф обвинил певца в расовых предрассудках. Помимо того, Шлингензиф требовал у Вольфганга Вагнера дополнительных расходов на сложную систему видеопроекций, и распри доходили до того, что посредничать между интендантом и режиссером приходилось 79-летнему дирижеру постановки Пьеру Булезу.

Но когда премьера состоялась, скандала не произошло. Публика отнеслась к спектаклю Шлингензифа как к весьма интересной, оригинальной, достойной внимания работе. Никто не кричал Шлингензифу “бу” за то, что он внес в христианское культовое действие африканские традиции, мотивы древних мифов и элементы язычества. Никто не был шокирован тем, что Грааль похож на кораль, что главным персонажем стал жертвенный заяц. Вполне возможно, публика оказалась готова к тому, что режиссер предпочел интерпретировать Вагнера не в интеллектуальном европейском ключе, при помощи которого удобно открываются социальные и политические подтексты, а вынести легенду о “Парсифале” в общее для многих народов архаическое пространство (нечто подобное сделал с “Кольцом нибелунга” Георгий Цыпин в Мариинском театре). Но прорывом в будущее новый “Парсифаль” не стал. А недовольный Шлингензиф объявил, что не смог воплотить и половины им задуманного.

Сейчас в Байройте крутится тетралогия “Кольцо нибелунга” в постановке Юргена Флимма, сделанная как раз в интеллектуальном немецком стиле. Эта образцовая постмодернистская работа идет на нынешнем фестивале уже в пятый (и последний) раз, хотя Юрген Флимм каждый год добавляет к ней новые нюансы. Следующая постановка “Кольца” должна выйти после годичного перерыва, в 2006 г., и на нее Вольфганг Вагнер пригласил Ларса фон Триера. Вначале Триер обещал, что придумает такое живое действие, что зритель будет все четыре вечера веселиться без устали. Однако недавно Триер, никогда в опере тоже не работавший, трезво признался, что чувствует себя не готовым к решению такой задачи. Честная позиция режиссера вызывает уважение, но разочарование театрального мира велико. Вольфгангу Вагнеру придется искать другого режиссера.

Надежд на сенсацию теперь немного: одни скандалисты не добиваются скандала, другие сдают карты, не начав игры. Традиционная режиссура подвергнута остракизму. Остаются взвешенные культурные варианты — как Юрген Флимм или Клаус Гут, чья прошлогодняя постановка “Летучего голландца” тоже перекочевала на этот фестиваль. И есть надежда на Кристофа Марталера, кто будет ставить “Тристана” через год, — его и театралы любят, и в опере он не новичок.

Казалось бы, особо беспокоиться нечего: фестиваль процветает, десятки тысяч вагнероманов стоят за билетами по восемь, а то и по 10 лет, ведущие политики съезжаются на премьеры. Да и вообще, главное все-таки не режиссеры, а музыка Вагнера, дирижеры и певцы. Но и тут не все гладко. Миротворец Пьер Булез, дирижировавший “Парсифалем”, вернулся в Байройт после 20-летнего перерыва, имел триумф у публики и тут же получил специальную премию от властей города. Но критики пишут: “Бесцветно звучал оркестр”. Что касается певцов, то в “Парсифале” на уровне фестивальных стандартов пели лишь артисты второго плана, а скандалист Воттрих — как раз нет.

Ничего не поделаешь, но очевидно, что сегодня не Байройт, а Берлин, Париж, Лондон или Петербург являются вагнеровскими столицами мира — хотя место для паломничества по-прежнему остается там, где его задумали Вагнер и король Людвиг Баварский.