Ведомости / Понедельник 11 апреля 2005

Сцена Государственного Кремлевского дворца оказалась в Москве единственной, куда смогла поместиться оперная махина, рассчитанная на колоссальные размеры Новосибирского театра-колизея. Дирижер Теодор Курентзис заранее обреченно вздыхал, думая о том, как его певцы и вышколенный оркестр будут заполнять безжизненное пространство кремлевского зала через микрофоны. Однако при всех издержках музыка прозвучала — и даже прозвучала хорошо. Мне, слышавшему премьеру в Новосибирске, приятно подтвердить, что сохранилось главное: соотношение масштабности и тонкой лирики. Новосибирская певица Лидия Бондаренко (Аида) вокализировала чисто и поэтично, а ее московская коллега Ирина Макарова (Амнерис) — яростно и страстно. Фатальной неритмичностью портил дело сибирский тенор Олег Видеман (Радамес): в 3-м акте львиная доля усилий дирижера уходила на то, чтобы ловить его, возвращая в колею, предусмотренную партитурой. Но, несмотря на сложные условия, работа Теодора Курентзиса получилась одновременно эффектной и проникновенной.

Среди публики в Кремле было целое полчище людей театра и искусства — их привлекло имя режиссера Дмитрия Чернякова. В его постановке есть одна блестящая сцена: возвращение из победного похода обессиленных войск, встречаемых по-советски парадным балетом и истерикой вдов. Удались многие отдельные образы: вечно униженная Аида, тянущая руки к небу, тяжелые грузовики в разрушенном городе, очистительный и весьма громкий дождь из-под колосников. Но в большинстве сцен режиссеру приходится с переменным успехом выкарабкиваться из западни, им самим себе поставленной: показать “Аиду” без Нила и пирамид, зато со взрывами и автоматами.

На московской сцене “Аида” Чернякова воспринимается не так свежо, как на новосибирской, где публика только привыкает к актуализации классических опер. К тому же спектакль, поставленный год назад, уже начал устаревать: вслед за “Аидой” Черняков успел выпустить “Жизнь за царя” Глинки в Петербурге, в которой растиражировал те же приемы. Зато Москва знает более раннюю и более совершенную работу Чернякова — оперу “Похождения повесы” Стравинского в Большом театре, где лирический почерк режиссера превалировал над желанием соответствовать траченым догмам современной европейской режиссуры.

Однако в целом гастроль Новосибирского театра, в ходе которой помимо оперы Верди были даны две концертные программы с репертуаром от барокко до авангарда, произвела отличное впечатление. Союз 32-летнего дирижера Теодора Курентзиса и сибирских музыкантов, верящих его курсу, обещает еще многие открытия.