Искусство кино / Воскресенье 01 августа 1993

Фильм ветерана параллельного кино Петра Поспелова "Собельман, основатель Салтыковки" сделан с давним, можно сказать, начальным убеждением талантливого человека, что предметом искусства является вся окружающая художника действительность. Впрочем, когда действительность не устраивает автора, он экранизирует мифы и не стесняется вводить в фильм образы отдающие "здоровым" идиотизмом.

Основным сюжетным стержнем фильма стал миф об инженере Собельмане, основателе подмосковного поселка Салтыковка (он же -- "Внешторговец"), родине режиссера. Собельман, согласно легенде, принадлежал к славному племени "новых русских" умудрившихся сохранить нравственную чистоту в не слишком этому способствовавших 20-30-х. Их энтузиазм не имел ничего общего с хрестоматийным и амбивалетным энтузиазмом первых пятилеток, с одинаковой силой разрушающим и созидающим. Это были люди строившие семейную жизнь, как Робинзон Крузо -- свое убежище на необитаемом острове. Меха, нефть, алмазы -- все что можно было выгодно продать за границей, принеся пользу родной стране и народу, интересует знаменитого аукционера Собельмана. Но он не чужд и нравственных трудов. Нелегкие душевные метания приводят Собельмана к необходимости смены обстановки. Услышав от голодающих командировочных рассказ о "земле обетованной" Собельман отправляется вместе с семьей в долгое и опасное путешествие. Тогда и была открыта страна Салтыковка, населенная сейчас потомками внешторговцев.

Эпизоды размеренной дачной жизни снятые в традиционном для параллельного кино режиме реального времени монтируются режиссером с динамичными кусками эпоса о Собельмане. Хроника 20-30-х годов, с ее расплывчатым сиянием на протертостях и царапинах, рембрантовскими световыми пятнами на лицах неизвестных героев, чьи жесты и движения кажется, ускорены не техникой, а временем, эта хроника оживляет Собельмана, возможно, никогда в реальности не существовавшего.

Развитие сюжета по законам элегического эпоса или даже жития неизбежно приводит зрителя к ветхозаветным аллюзиям. Уместно здесь вспомнить и чеховского "Студента", где герой, читающий у костра Евангелие, вдруг замечает, что строки Библии оживают у него на глазах. Вполне отвечает библейским канонам и дачная жизнь, в которой дети существуют наравне с собаками, из туалетов-скворечников доносятся праздничные гимны, а непременный вечерний крик местного Тарзана звучит как звон церковного колокола. Предметы цивилизации здесь замаскированы под представителей флоры и фауны, наделены органами чувств и душой. Нерегламентированную, временами вполне растительную жизнь в Салтыковке нарушают только сакральные обычаи и ритуалы. Например, "национальный вид спорта" -- игра в банку (обычная стеклянная банка установленная на бревне должна быть сбита футбольным мячом с довольно значительного расстояния). Странное, волнующее сочетание хрупкого, неустойчивого сосуда и строгих иерархических правил. Немыслимая траектория полета мяча прямо в объектив камеры. Налет известной доли летнего идиотизма в серьзнейшем отношении к этой игре всего мужского населения Салтыковки.

Но, вернемся к Собельману. Пробыв в Салтыковке около двух лет, он неожиданно покидает эти места. С тех пор о нем нет никаких вестей и его светлый образ приобретает трагические и, отчасти эфемерные черты, так как следов пребывания Собельмана в Салтыковке не осталось.

Подчеркнуто реальны лишь сегодняшние жители Салтыковки: Маша, Катя и Петя (сам режиссер). Они пишут письма своей знакомой Маришке, эмигрантке. Ее нынешнее место жительства -- США. Знакомые многим ностальгические эмигрантские интонации звучат здесь, как ни странно, в письмах из России. Ностальгия здесь особого рода -- эта тоска сродни ощущению после просмотра фильма "Старше на десять минут". Ностальгия по уезжающим друзьям, уходящему лету, желтеющей траве, стареющим собакам, разряжающимся батарейкам.

Основное событие фильма -- приезд ученика к одной из жительниц Салтыковки -- преподавательнице математики. Шлимазловатого вида мальчик получает вполне постмодернистские задания, если только в арифметике может быть постмодернизм. Отмучившись, он располагается на ночлег в доме Собельмана. И в полночь ему является видение... В виде хозяина дома.

Этот нарочито игровой эпизод -- не самое удачное, но совершенно необходимое завершение сложной коллизии дачно-исторического фильма о Собельмане и его потомках. Как классический библейский отрок, в разговоре с Собельманом, Ученик намекает на близкую смерть внешторговца и рекомендует ему беречь здоровье. Финал традиционно пародиен -- по дороге между дачами идет толпа детей и скандирует: "Настанет великое время, мы все собельманово семя".

Этот шуточный девиз имеет под собой вполне реальную почву. Жители Салтыковки, считает режиссер, разбросаны по всему миру. Он встречал их в Европе, и в США, где некто Коган, бывший "салтыковец" назвал свою виллу "Салтыковка". Аудитория Салтыковской киношколы не совпадает ни с национальным ни с социальны статусом -- сеть "салтыковцев" опоясывает мир. "В Салтыковке нет никакой разницы между искусством и жизнью", -- сказал как-то Петр Поспелов. Возможно, это ироническая поза, лукавство, не без помощи которого параллельное кино транслировало самые бессмысленные образы и фантомы на весь мир. Впрочем, последнее замечание -- результат анализа скорее кинопроцесса, чем фильма. "Собельман, основатель Салтыковки" -- лента в высшей степени искренняя, свободная от натужной концептуальности, выморочного авангардизма и фетишизации собственных не слишком оригинальных фантазий.

Тем не менее, режиссер настаивает на принадлежности своего последнего произведения (как впрочем и всех своих предыдущих кинематографических творений) к Салтыковской киношколе. Однако, уже после первых пяти минут просмотра становится очевидным, что рамки "любительства", "домашнего кино" тесны для Петра Поспелова. Фильм снят и смонтирован в соответствии со всеми профессиональными творческими требованиями к "большому кино". Здесь есть и психологическая интрига, и эпический размах, и динамика драматургии. Выдает любительские "корни" Петра Поспелова-кинематографиста лишь "домашняя" интонация. Особая авторская позиция, когда режиссер не позволяет себе увлечься, провалиться в заэкранный мир. В каждый момент фильма он как бы присутствует в зале, всегда готовый посмеяться вместе со зрителями, объяснить, что иначе этот эпизод снять было нельзя и так далее. Исчезает дистанция только в оригинальной музыке композитора Петра Поспелова "Розовые пеньки любви". Стилизованная под мотивы 30-х годов тема, вплетаясь в изысканную, хотя и минималистскую, партитуру фильма, связывает разрозненные эпизоды, вставки и ретроспекции в единое кинематографическое полотно.

Современные русские композиторы: ТПО Композитор