Русский Телеграф / Суббота 25 октября 1997

Нынешний музыкальный год в камерных залах Москвы проходит под знаком двух круглых юбилейных дат -- 200-летия со дня рождения Шуберта и 100-летия со дня смерти Брамса. Благословленные круглыми числами, музыканты играют свой устоявшийся годами репертуар под соответствующей рубрикой, при благоприятных условиях вдохновляющей их на новое прочтение бесспорно гениальной, но до боли знакомой музыки. За этой немецко-австрийской волной потерялись другие, не такие круглые юбилеи -- например, 140-летие со дня смерти того композитора, кто считается родоначальником русской композиторской школы, того, кто выбран автором гимна страны,-- Михаила Ивановича Глинки.

Это можно объяснить особенностями наследия композитора -- камерно-инструментальных ансамблей у него всего пять, а из 80 с лишним произведений для голоса и фортепиано многие не звучат ввиду разного рода технических причин. Все это понятно, но мало- утешительно.

Такого рода казусы последние несколько лет успешно исправляет группа единомышленников, руководимая теперь уже достаточно известным молодым скрипачом Назаром Кожухарем. По примеру своего наставника -- пианиста и клавесиниста Алексея Любимова -- Назар и его сподвижники находят старинные издания, добираются до забытых опусов, забытых имен, пытаются воссоздать подлинное, аутентичное времени написания звучание произведения. Так они поступили и с великим Глинкой.

Программа концерта, прошедшего в Рахманиновском зале консерватории, была продумана до деталей: в ней оказались представлены произведения всех жанров, в которых работал композитор; притом звучала музыка либо вовсе не исполняемая, либо исполняемая крайне редко. Это почти премьеры, и трудно было поверить, что произведения эти принадлежат автору знаменитой "Камаринской". Но в этот нехоженый, неизведанный лес слушателя вводили по протоптанной дорожке: оба отделения концерта начинались со шлягеров, звучали увертюра к опере "Руслан и Людмила" и "Вальс-фантазия".

Если охарактеризовать впечатление от концерта в одном слове, то это будет слово "удивительный".

Удивительно, что яркая, бравурная увертюра к известной опере уже в XIX веке могла звучать камерно и утонченно, с английским юмором, будучи переложена для трио: в концерте такой вариант прозвучал в исполнении Юрия Мартынова (фортепиано), Назара Кожухаря (скрипка) и Олега Ведерникова (виолончель).

Удивительно было услышать "Вальс-фантазию" не в привычном красочном оркестровом звучании, а в первоначальной редакции, которую Глинка создал в 1839 году для фортепиано; по словам исполнителя, Юрия Мартынова, она порой просит его выжать из инструмента невозможный для его природы звук -- что вполне удалось (заметим, что "Вальс-фантазия" игралась на романтическом рояле Erard, Париж, 1830, из коллекции инструментов Алексея Любимова).

Удивительно было слушать вроде бы камерные, семейно-домашние романсы, написанные для высокого голоса, в исполнении красивого оперного меццо солистки Большого театра Екатерины Головлевой --в сочетании с тихим звучанием романтического рояля Юрия Мартынова оно как будто звучало еще более мощно. Удивительно и чудесно. Потому как никто не будет отрицать, что природа итальянского бельканто романсов Глинки не предполагает привычного нам, еле слышного, безголосого псевдокамерного мяуканья. И как бы поддерживая итальянское в романсах, музыканты включили в программу Блестящий дивертисмент на темы оперы Беллини "Сомнамбула" для фортепиано, струнного квартета и контрабаса, написанный композитором в Италии в 1832 году. В этом дивертисменте, равно как и в Большом секстете для фортепиано, струнного квартета и контрабаса (авторская редакция того же 1832 года), играли также музыканты из плетневского оркестра Александр Бобровский (альт) и Мирослав Максимюк (контрабас). Но больше всего обращала на себя внимание вновь виртуозная фортепианная партия.

Пианист Юрий Мартынов, уже неоднократно нами упомянутый, сейчас известен прежде всего как исполнитель старинной музыки на подлинных инструментах времени написания произведения. С 8-го класса ЦМШ он начал играть старинную музыку в ансамбле с Назаром Кожухарем, в 10-м классе впервые сел за клавесин и тогда же, еще в школе, начал заниматься органом. С 93-го по 95-й год, уже закончив консерваторию как пианист и как органист, Юрий Мартынов стажировался в Париже как клавесинист и таким образом сейчас свободно владеет тремя инструментами. Однако сам он считает себя прежде всего пианистом, что подтвердили все его выступления в этот вечер, и особенно "Вальс-фантазия", прозвучавший в точке золотого сечения концерта (кстати, эту пьесу Юрий Мартынов исполнял летом на фестивале фортепианных редкостей в Германии).

Музыканты работали со старыми нотами Михаила Глинки, пытаясь в делах давно минувших дней отделить сказку от были, зерна от плевел. И думаю, лишь позже мы сможем оценить значимость этого концерта, протоптавшего дорожки в столь известном, а между тем неведомом лесу.