Русский Телеграф / Вторник 30 декабря 1997

Несколько лет назад приход великолепной новинки был сродни явлению в мир героя идеальных свойств. Перспективы, которые открывала совершенная чистота звука, давали музыкальному человечеству шанс и задачу, достойную вдохновенного труда. Все, что раньше хрипело и скрипело, должно было теперь обрести незамутненные черты. Вся библиотека классических текстов должна была быть переписана заново -- в цифре. Деяния незаменимых творцов прошлого также подлежали оцифровке. Был найден общий знаменатель -- и то, что теперь не становилось в числитель, рисковало исчезнуть из истории. Цели стали ясны, жизнь освободилась от мучительных вопросов -- оставалось лишь собрать силы и броситься в плавание. И вот на прилавки мира в одинаковых компактных упаковках рядом легли очищенный Карузо, полный систематизированный Горовиц и бесчисленные версии симфоний Бетховена, Чайковского, Малера -- версии великолепные, просто достойные, но чаще всего просто очень похожие.

В уходящем году останутся последние следы эйфории по поводу прекрасной аппаратуры. Ведущие фирмы сокращают контракты; бывшие конкуренты объединяются в братстве тонущих. Трудно было предположить, что плавание так быстро придет к концу. Переполнение рынка поставило перед миром вопрос -- каков предел количеству прекрасного, если его проявления наперегонки, толкая друг друга, радостно к тебе сбегаются?

Повторив судьбу многодетных семей, мир музыки, возможно, прорепетировал грядущую драму других систем, подлежащих тотальной оцифровке -- текстов, информации. Отрадный итог регаты очевиден -- во-первых, повысилась планка качества. И нашей музыкальной культуры, теперь интегрированной в мир, это касается особо. Во-вторых, что еще важнее, возросла цена уникального. От нас теперь требуется больше, чем умение наслаждаться, -- умение отличать качественный повтор от оригинальной идеи. Выискивать новое в знакомом. Создавать новые тексты из старых -- как это иногда удается исполнителям-авторам. Строже оценивать новые тексты -- как это не всегда удается композиторам. А также, как это ни парадоксально, больше ценить живое -- пусть несовершенное, зато близкое, локальное, интимное и домашнее. Петь и играть. Любить, дружить и слышать друг друга -- а не искать общих знаменателей.