Известия / Понедельник 30 октября 2000

В мужском туалете Большого зала консерватории, куда порой наносят визиты москвичи и гости столицы, есть четыре раковины, но кран работает лишь над одной из них. В кабинках нет рулонов бумаги. В главном учебном корпусе консерватории и того лучше: женский туалет перенесли в мужской, а мужской вообще закрыли. Рассказывают анекдот: профессор заходит в сортир с вежливой фразой "Не вставайте, пожалуйста".

Этот анекдот рассказал завкафедрой хорового дирижирования консерватории Борис Тевлин на встрече профессорско-преподавательского состава с министром культуры Михаилом Швыдким. Там же звучали и другие сентенции. Профессор полифонии говорила: "Представьте себе, в нашем буфете чай без сахара и без лимона стоит... (эффектная пауза) два рубля!"

Обнищание педагогов в последнее время дошло до неприличной степени. Музыковед-теоретик признается, что за последние два года не купил себе ничего из одежды и обуви -- только книги, и то благодаря частным урокам. Между тем, когда десять лет назад ректором консерватории стал Михаил Овчинников, сотрудники почувствовали и заботу, и внимание: доплаты какие-никакие шли, решения в спорных случаях принимались справедливые. Овчинников не был творческой личностью такого размаха, как Игумнов, Нейгауз или Шебалин, некогда руководившие консерваторией, но все-таки при нем появились прогрессивные начинания -- вычислительный центр, центр современной музыки, гуманитарный факультет, факультет исторического исполнительства и многое другое. Параллельно шла сдача консерваторских площадей в аренду, а затем в субаренду -- с последующим исчезновением разницы в выручке; получение денег с иностранных студентов через подставную швейцарскую фирму и прочее; чем больше процветала эта деятельность, тем меньше вспоминали о зарплате профессоров.

Когда скандал получил огласку и на консерваторию были спущены проверщики из Счетной палаты, педагогам вдруг снова стали приплачивать -- последние две зарплаты оказались заметно больше привычного. Но заключение Счетной палаты уже было сделано, и менее чем через месяц после его представления в Минкульт (закон был соблюден, подчеркнул Швыдкой) ректора сняли. Если ректор покрывал махинации -- виноват. Если не знал о них -- виноват тоже. Минкульт по праву учредителя мог освободить от должности только первое лицо; разбираться с нарушителями теперь должен временный и.о., каким назначен проректор по науке Александр Соколов.

Крутые меры, принятые министерством, выглядят как образцово-показательная порка: в пору повсеместного торжества двойной бухгалтерии и долларов в конвертиках консерватория едва ли тянет на роль лидера в области финансовых нарушений. Значит, кому-то было выгодно привлечь к ней внимание, и теперь решение Минкульта, возможно вынужденное, открывает разным силам большие перспективы в деле борьбе за власть.

По закону Минкульт не может назначить нового ректора, его должен выбрать трудовой коллектив. До тех пор Минкульт отходит в сторону, предоставляя самим профессорам определиться со своим уставом, юридическими основами и найти подходящих кандидатов. "Вы боитесь, -- в лицо говорил Швыдкой профессорам. -- Вы боитесь и министерства, и своего руководства, и неких кандидатов, имена которых реют в воздухе." "Нет, -- с достоинством отвечали профессора, -- мы не боимся". Но имена кандидатов действительно реют в воздухе и даже оседают на страницах печати -- это в первую очередь Николай Петров, а также Юрий Башмет.

Башмет -- все согласны -- уникальный музыкант, но как потенциальный ректор -- полная загадка. Петров популярен в широких массах (в музыкальных кругах -- в меньшей степени) и обладает высокой общественной активностью, чего как раз многие и побаиваются. Рядовые сотрудники считают, что лучший выбор в данной ситуации -- как раз нынешний и.о. Александр Соколов: он авторитетен в узких кругах как музыкант-профессионал, к тому же еще с тех пор, как был секретарем парторганизации, славится как человек со вкусом и талантом к руководству.

Пока Минкульт может дать консерватории только немного средств на чай и отремонтировать толчки. А также выделить небольшие "программные деньги" педагогам-теоретикам. Об остальном профессора и доценты должны позаботиться сами. Простор открыт равным образом и для интриг, и для разумной организационной работы. Творческую интеллигенцию, привыкшую сторониться того и другого, ждет очередное серьезное испытание.