Известия / Вторник 11 января 2000

Скажу, что разделяю не вполне все из написанного читателями: и альт Башмета я на слух отличаю от скрипки, и не вся публика -- дура, и не одни только шлягеры гонят "Виртуозы Москвы". Однако из подборки мнений составляется схема, к которой стоит присмотреться: Башмет -- божественный гений, в глазах части почитателей непростительно падший, Спиваков -- легкомысленное дитя успеха, заложник собственной популярности, вдруг начавший серьезнеть. О Башмете чаще говорят пылко, вознося его или хуля, о Спивакове -- сдержанно, с осторожной надеждой или сомнением.

Схема требует поправки по части Башмета: в прошедшем году Башмет состоял из двух половинок, крутящихся отдельно и для разной публики. Он выступал с эстрадниками в каком-нибудь ГЦКЗ "Россия", а в консерватории мог сыграть программу, целиком состоящую из Шнитке. Кроме того, при художественном руководстве Башмета, сменившего покойного Рихтера, более чем достойно прошли "Декабрьские вечера" -- с редким по качеству замыслом кураторов, изысканными участниками и безо всякой телевизионной тусовки. Такое раздвоение личности, сколь бы шатким оно ни было (не ровен час Башмет снова выведет на консерваторскую сцену Михалкова или сыграет на электроскрипке), Спивакову не свойственно. По сути то, что Башмет устраивает на отшибе от академических сцен, Спиваков обычно осуществлял непосредственно в консерватории: концерты "Виртуозов" были эстрадой, замаскированной классическими названиями. Но теперь и Спиваков стал размывать свой сомнительный сплав, разнообразно проявляя себя как солист, как шеф "Виртуозов" и как дирижер симфонического оркестра. Поэтому за его динамикой сегодня наблюдать, возможно, интереснее, чем за привычной божественностью Башмета.

От сентябрьского дебюта второй московский концерт Спивакова-дирижера с Российским национальным оркестром отличался как небо и земля. Спиваков овладел ситуацией, приучил оркестр к своему жесту -- и одержал победу. Аккомпанемент в Третьем концерте Рахманинова не вызывал вопросов (Дмитрий Алексеев солировал с неотразимым, хотя и утомительным, напором), а рахманиновские Симфонические танцы стали лучшим из всего, что играл РНО в этом сезоне. Спиваков дирижировал энергично, ритмически собранно -- правда, в медленных разделах крайних частей напряжение формы ослабевало, -- а оркестру придал более открытый, яркий звук, нежели это было в лучшую пору у Плетнева (мне дороже плетневская сдержанность и внутреннее свечение -- но это, увы, дело вкуса). Из атавизмов я заметил лишь одну "палочку в потолок", зато не было никаких одухотворенных бисов и прочей игры на публику. Остается снять шляпу.

Решительно обновив осенью состав "Виртуозов Москвы" и расставшись с коллегами, которые предпочли стать виртуозами испанской сарсуэлы, Спиваков тоже сделал верный шаг. Еще немного времени -- и новые музыканты, возможно, станут понимать Спивакова с полужеста. Приятным подарком стали "Чичестерские псалмы" Леонарда Бернстайна (с хором Виктора Попова, певшим на иврите), сладкий мелодизм которых уравновешивала Первая скрипичная соната Шнитке, исполненная в авторской оркестровой транскрипции. Барочному репертуару не хватало современной специфичности подхода: Гендель и Бах звучали, как при советской власти, а медленная часть из баховского концерта в качестве "биса" словно толковала школьникам, что есть возвышенное. Слушала Спивакова между тем интеллигенция: помимо дорогих вечерних концертов, "Виртуозы" дают теперь открытую бесплатную репетицию, на которую может прийти любой, у кого свободна первая половина дня в понедельник.

Та публика, которой достаточно видеть Спивакова, осталась при своем: овации гремели и на сольном концерте (с пианистом Сергеем Безродным), где безупречно удались прозрачная, дышащая Соната Равеля, спокойные части Сонаты Франка и бисы, тогда как Франк в демонической части с октавами был хил, Бах скучен, а Рихард Штраус страдал от неточности и несвободы.

Таким образом, Спиваков оказался убедительнее всего там, где мало кто ждал -- на поприще симфонического дирижирования. Башмет же традиционно блистал в своих "Премьерах" -- на этот раз в новом опусе Гии Канчели "Стикс", ему посвященном, где альт, назначенный на роль Харона-перевозчика, смаковал свою причастность и миру земных чувств, пускаясь в ламентации и опевания, и вечности, тающей во флажолетах, трелях, замирающих фразах и паузах.

На "Декабрьских вечерах" Башмет и "Солисты Москвы" сыграли две программы, в одной из них заменив предполагавшихся Третьякова и Гутман: она была полностью посвящена Шнитке. Лучше всего Башмет был в "своей" вещи -- многажды игранном Монологе для альта и струнных. В кремеро-гринденковском Кончерто гроссо солисты Степан Якович и Елена Ревич играли ярко, но не всегда вместе. В оркестровой обработке Струнного трио, сделанной Башметом, черты оригинала оказались досадно размыты. Обилие струнной экспрессии и однообразие оттенков (либо форте, либо пиано) были утомительны. Положение спасла 19-летняя Ксения Башмет, превосходно сыгравшая Концерт для фортепиано и струнных.

Гораздо интереснее была другая программа, вся выдержанная в похоронных тонах. С Траурной музыкой Лютославского, Траурной музыкой Хиндемита и опусом Канчели "Уходи, чтобы я не видел" "Солисты" и их вождь справились тоньше, чем со Шнитке. Десятую симфонию Вайнберга самокритично не сыграли, не успев выучить. Так же надо было поступить и с "Метаморфозами" Рихарда Штрауса. Дирижерских сил Башмета едва хватало, чтобы расширенный состав из 23 инструментов, позабыв о всякой пластичности, долго и истово греб против нескончаемых волн штраусовского романтизма. С этим композитором одинаково не повезло и Спивакову, и Башмету.

Итак, в прошедшем году Башмет остался при своих лучших качествах, прибавив в репертуаре и проявив уважение к традиции рихтеровского фестиваля. Спиваков, тоже играя музыку XX века, отчасти догонял Башмета, не рискуя, конечно, откапывать неизвестные имена; зато он отважился на опасный симфонический дебют и, начав из невыгодной позиции, достиг нового качества.

Но мы, уважаемый читатель, не будем пока подводить итогов. Сегодня мы еще раз публикуем наш список "двенадцати", слегка изменив его по вашим советам. Благодарю вас за письма, которые собираюсь цитировать и впредь: все они без исключения содержат ценные, подчас глубокие мысли о музыке, как и полезную критику в адрес вашего покорного слуги. Надеюсь продлить удовольствие их чтения.